Из Нижнего хочется вверх

На данный момент нападающий Владимир Галузин является самым опытным хоккеистом в «Амуре». Мы поговорили с ним о том, как тренеры используют опыт своих подопечных, что значит для новичков клуба «дальневосточное дерби», почему в юности приходилось часто драться на площадке и многом другом.

Терпеть и играть до конца

— Давай начнем наш разговор с возвращения команды из Нижнекамска. Что случилось в самолете?

— Да мы сами не успели ничего понять. Взлетели и минут через пятнадцать-двадцать стюардессы сказали, что возвращаемся обратно, — ничего страшного не случилось, произошла разгерметизация двери. Я сидел ближе к хвосту, поэтому про какой-нибудь хлопок ничего сказать не могу — не слышал. Никакой паники не было, благополучно приземлились в Нижнекамске, откуда добрались до Хабаровска только через восемнадцать часов.

Восемь просидели в аэропорту, ждали другой борт из Москвы. Я так понимаю, что сложно было найти экипаж, который мог бы совершить внеплановый полет. Затем самолет прилетел, мы загрузились, была еще посадка в Барнауле, и в Хабаровск прилетели где-то в час ночи.

— Планы команды на этот день поменялись?

— Конечно! Мы должны были прилететь в обед накануне игры с «Адмиралом», и у нас выходил полноценный выходной день. Перед игрой мы бы собрались на небольшую тренировку, раскатались, и матч. А вместо этого команда весь день проспала и сразу на игру.

— К сожалению для болельщиков эта ситуация произошла в день игры с «Адмиралом». Скажи, для тебя «дальневосточное дерби» имеет какое-то особенное значение?

— Я в команде первый сезон, пока еще не понял принципиальности игр именно с «Адмиралом», но другие игроки говорят, что это особый матч – более эмоциональный, что ли. Хочу извиниться перед болельщиками за то, что мы не добились победы, и не буду сваливать все на наш поздний прилет домой. Мы профессионалы и должны выполнять свою работу независимо от обстоятельств. Да, игра проиграна, но впереди еще три встречи с «Адмиралом», и мы покажем, кто сильнее в «дальневосточном дерби».

— «Амур» набирает очки практически в каждой игре. Порой достаточно неожиданно даже для болельщиков, требующих побед. Что такого сделал с командой Михаил Кравец?

— Сложный вопрос. У нас подобрался хороший коллектив, который выполняет все установки главного тренера на игру. Наверное, главное требование наставника — терпеть и играть до конца. Против нас на площадку выходят такие же люди, которые подвержены различным психологическим факторам. Думаю, что после того, как ЦСКА повел 3:2, многие болельщики считали, что матч закончен. Мы продолжали играть так, как требовал тренерский штаб, не паниковали, заставляли соперника ошибаться и одну из его ошибок реализовали.

— Сейчас ты в «Амуре» самый опытный игрок. Обычно таких тренеры используют в роли «дядьки» в раздевалке для сплочения коллектива. У тебя есть дополнительные обязанности в команде?

— Предыдущие тренеры, да, использовали меня в этой роли. Но это задача не только самого опытного игрока, тут ценно и количество сыгранных сезонов. Авторитет и умение донести мысли тренера до игроков в коллективе, который тяжело собрать, но легко сломать, имеют решающее значение. Мы все проблемы обсуждаем сами в раздевалке, но если нужны какие-то неформальные тренерские установки, поправки в режим или еще что, то для этого в команде есть хоккеисты авторитетнее меня.

— Фамилии можно услышать?

— Да ты и сам их, думаю, назовешь. Капитан Михал Йордан, Володя Бутузов, Саша Горшков. В общем, те, кто в Хабаровске не первый год. Добавлю, что эта инициатива не односторонняя – мы тоже можем подойти к тренеру и высказать какие-либо пожелания.

— Знаю, что в «Амуре» была традиция — игроки делали ставки перед матчами со своей бывшей командой. Она сейчас сохранилась, и если да, то на что ставил в играх с «Торпедо»?

— Традиция жива, и не только у нас, во многих клубах такое практикуют. Только тут ставка не на счет, а на исход матча. Суть такова: перед матчем с «Торпедо» я вношу небольшую сумму денег в командную кассу. Если мы выиграли, то они тратятся на общие нужды. Как правило, на покупку всяких мелочей в раздевалку типа зубной пасты или мыла. Если проиграли, то ставка не сработала, и деньги возвращаются.

— То есть побеждать невыгодно для собственного кармана?

— Наоборот! Тут мотивация такая — победой над своим бывшим клубом помочь команде приобрести то, что необходимо. В противном случае придется собирать с каждого на эти нужды.

Без драк не обходилось

— Давай поговорим немного о тебе. Ты родился в Нижнем Новгороде, где и начал заниматься хоккеем. Как это произошло?

— Мне было четыре года, когда отец поставил меня на коньки во дворе. Этот момент даже не помню, получается, что в своей сознательной жизни я на коньках всегда. Если не прекратил заниматься, значит, понравилось. А в шесть лет отец отвел меня в хоккейную школу «Торпедо» — это уже помню. Я к тому времени хорошо катался, а многие передвигались по бортику. Но через полгода сказал родителям, что не буду ходить на хоккей. Почему — опять не помню. Отец согласился с моим решением, но предложил самостоятельно заниматься на катке во дворе. Там меня и заметил мужчина, который учил свою дочку фигурному катанию. Он подошел ко мне и сказал, что есть задатки и надо обязательно заниматься в хоккейной школе. Там как раз набирали команду моего возраста, и второй раз я уже записывался с желанием играть. Вот тогда, можно сказать, увлекся хоккеем и в другой профессии себя просто не видел. Маленькими шажочками двигался вверх, и сначала дубль «Торпедо», а затем и основная команда.

— Меня немножко шокировала твоя статистика трех сезонов, проведенных в «Торпедо-2»: 164 игры, 116 очков и 332 минуты штрафа. Почему так много удалений и когда ты успевал еще забивать и отдавать пасы? Или здесь что-то напутали?

— Нет, не напутали. В основном наказывали за драки. Эмоции в юношеском возрасте просто переполняли, ни на одном отрезке поля не хотелось уступать, вот и дрались на площадке постоянно. Мы лупили, и нас лупили – я в первой тройке тогда играл, тренеры доверяли, а соперники могли остановить только кулаками.

— Я недавно посчитал, что твой номер является в КХЛ самым популярным. Почему именно «десятка» и приходилось когда-нибудь с ним расставаться?

— Ответ банален: папа мне купил форму в Москве — это был свитер «Крыльев Советов» с номером 10. Уже потом я узнал про Павла Буре, а тогда никакого значения не придавал.

В «Торпедо-2» этот номер был свободен, а в команде мастеров под ним играл Сергей Шаламай, пришлось взять номер 31. Потом «десятка» освободилась, и забрал себе. В «Металлурге» это номер Сергея Мозякина, в «Ак Барсе» тоже был занят, а в «Нефтехимике» и «Амуре» я опять с «десяткой».

— Я читал о том, как ты покидал «Торпедо» после почти пятнадцати проведенных в Нижнем Новгороде сезонов. Интернет-порталы называли тебя «любимец публики». Сложно было решиться на первый, по сути, переезд в своей жизни?

— На самом деле это было тяжелое решение и очень ответственный шаг. Спасибо родным и близким, что поддержали в тот момент. Если бы не они, то, возможно, я не решился бы на переезд в Магнитогорск.

Помогло еще, что семья согласилась переехать со мной. Хотя в Нижнекамске я целый год жил один. Мне тяжело, да и супруге нелегко с детьми, которые растут, требуют к себе внимания, и отцовского в том числе. А в Хабаровске мы снова вместе.

— Но в Магнитогорске и Казани тебе не повезло — драфт отказов, расторжение контракта, журналисты пишут, что трансфер Галузина в «Ак Барс» — главная ошибка менеджеров казанского клуба за несколько лет. Как в такой ситуации не повеситься?

— Во-первых, когда я уезжал из Нижнего Новгорода, понимал: может произойти все что угодно. Во-вторых, как я уже говорил, семья помогает пережить нелегкие времена. А в-третьих, я давно не читаю, что про меня пишут журналисты. Взял за привычку читать комментарии только под новостями о матчах, в которых мы победили.

А вообще, если говорить про журналистов, то я не очень люблю давать интервью – одни и те же банальные вопросы о моей жизни, в которой практически ничего не меняется.

— Давай задам небанальный вопрос — правда, что клюшка хоккеиста к концу игры становится тяжелее, потому что растаявший лед впитывается в изоленту на крюке и добавляет вес?

— Ну и спросил! Наверное, неправда, потому что в перерыве почти все хоккеисты меняют изоленту. Хотя, возможно, делают это как раз для того, чтобы клюшка не стала тяжелее (смеется).

Борьба будет нешуточная

— Наше время уже подходит к концу, а я до сих пор не узнал, как ты оказался в «Амуре».

— Мне позвонил Владимир Воробьев, который тогда был главным тренером, и позвал в Хабаровск. Я не стал долго думать, потому что сейчас многие ребята сидят без команд. К тому же был свободным агентом, взял три дня на раздумья и принял решение. Конечно, сначала пообщался со знакомыми, кто играл или играет в «Амуре». Считаю, что все сделал правильно.

— А кто раньше приехал в Хабаровск — ты или твой земляк и одноклубник Артем Аляев?

— Сначала я. Потом уже через две-три недели мне позвонил Артем и сказал, что его приглашают в «Амур». Загвоздка была в том, что он находился в Нижнем Новгороде на контракте, и необходимо было оформлять обмен.

— Вы до сих пор на выезде живете вместе?

— Ну, куда от земляка денешься (смеется).

— Ты как-то сказал, что «хоккей рано или поздно закончится, а жить нужно будет продолжать дальше». Какой запасной аэродром приготовил для себя Владимир Галузин?

— У меня есть среднее специальное и высшее образование, связанное со спортом. Могу работать и тренером, и менеджером — знания и подтверждающие их дипломы есть. Но пока играю, думать об этом не хочется — всему свое время.

— И последний вопрос, на который попрошу ответить честно. Скоро «Амур» отправится на нелегкий выезд — «Салават Юлаев», московское «Динамо», «Локомотив», «Куньлунь», «Металлург» и «Автомобилист». Сколько очков привезете?

— Минимальная планка, которую мы всегда ставим на выезд, — пятьдесят процентов очков. То есть шесть очков — это уже удовлетворительный результат. А максимальная планка не ограничена. Что касается домашних игр, то тут задача стоит брать 70—75 процентов очков. Если будем идти в графике, то в плей-офф попадем. А в этом сезоне борьба за путевки и на западе, и на востоке развернется нешуточная.