Артразведка на связи

Час езды на кроссовом мотоцикле по пересечённой местности с крутящейся, словно радар, в поисках дронов-камикадзе головой – и военкор Сергей Гелашвили заходит в лесополосу, расположенную в нескольких километрах от Богатыря рядом с границей Днепропетровской области. На тот момент в селе и окрестностях ещё шли бои, плотно работала артиллерия, и воздух то и дело подрагивал от грохота орудий и разрывов крупнокалиберных снарядов. Поднялся ветер, дронам артиллерийской разведки гвардейской общевойсковой армии из Забайкалья стало неудобно в «быстром» воздухе, поэтому у пилотов появилось время на разговор с корреспондентом – не отправлять же его обратно после того как он слез с мотоцикла, забрался в блиндаж и попросил горячего чаю, который на передке найдётся почти всегда.

Сначала – победа 

В «оккупированном» журналистом блиндаже – артиллерийские разведчики. Они цель номер один для ВСУ. Александр с позывным «Гриба» прибыл на СВО из Забайкальского края в 2023 году и сразу был зачислен в разведку артиллерийского полка.

– Александр, первый вопрос: почему вы находитесь здесь, а не на гражданке?

– По своим убеждениям. Во-первых, я не смог сидеть сложа руки и смотреть картинки про войну по телевизору. Здесь у меня много друзей. Сам я не служил даже срочную, но в 27 лет добровольно пошёл в военкомат.

– Не боялись?

– Страха как такового не было. Когда идёшь сюда, то сначала воспринимаешь происходящее по рассказам друзей и знакомых, которые приезжали в отпуск. Как прибыл непосредственно на спецоперацию, то осознал, что пока сам всё не увидишь – не поймёшь. Предупреждали, говорили, что опасно, конечно. Мотив для подписания контракта у каждого свой, кто-то пытается решить материальные проблемы, всякое бывает в жизни, ситуации разные. Сейчас думаю, что я здесь, чтобы самоутвердиться, никому ничего не доказывая при этом. Есть семья, дочь, сын, но я чувствовал, что мне нужно лично понять происходящее, приняв участие в СВО. Думаю, что шёл ради семьи, чтобы мной были горды, ведь сам я вырос в детдоме и не знал, что такое семья, что такое мама и папа, и хочу сделать для моих родных так, как будет лучше.

– Есть намерение создать из военнослужащих, прошедших спецоперацию, резерв для включения их в структуры государственного и муниципального управления, встроить этих людей в управление экономикой, предприятиями. Как вы относитесь к этой инициативе?

– Пока такие варианты я не рассматриваю…

– Мысли о том, что будете делать в гражданской жизни, у вас наверняка есть, ведь не можем же мы ограничивать видение будущего лишь накатом этого блиндажа?

– Конечно. Мне хочется вернуться домой, проводить больше времени дома, с детьми, чтобы вырастить их в полноценной семье, чего я не получил в своей жизни. Хочу посвятить этому свою жизнь.

– Ваша специальность оператора БпЛА будет очень востребована после окончания спецоперации. Намерены ли вы связать с этой профессией дальнейшую работу?

– Рассматривал такие варианты. Например, пойти служить в МЧС по профилю БпЛА, повысить квалификацию – я уже обучался на оператора и имею удостоверение. Ещё у меня есть среднее специальное образование по профессиям каменщик-плиточник, столяр, штукатур-маляр.

Чтобы стать оператором БпЛА, военнослужащий должен быть энергичным, здоровым, уметь грамотно оценивать риски, преодолевать стрессовые ситуации, обустраивать позиции, то есть в основном копать и так далее.

– Первая задача наша, – продолжает Александр, – провести разведку местности, чтобы понять, куда нам лучше встать для работы, выкопать блиндаж, если его нет. До сих пор, как и в Великую Отечественную, сапёрная лопатка – первый друг и помощник солдата, и так будет всегда и везде. Когда шёл сюда, то понимал, что на всё готовое надеяться наивно, и нам действительно приходилось и копать, и таскать брёвна для укрытий. Всё на своих плечах, ведь это война, и мы тянем её, как говорится, на своём горбу. В общем, физическая сила очень пригодилась.

– Выполнение боевой задачи напрямую зависит от того, насколько грамотно вы замаскировали свою позицию...

– Да! Грамотная маскировка и безопасность личного состава – прежде всего.

– Недавно наши взяли Богатырь, продолжаются бои… Как далеко от вашей позиции сейчас «красная» зона?

– Она в четырёх километрах, то есть в любой момент сюда может прилететь практически всё что угодно – и снаряд, и мина, и беспилотник-камикадзе. Досаждают нам по-разному, всё зависит от того, как работает их разведка. Там сидят такие же, как и мы, они тоже грамотно спрятаны и так же хорошо знают своё дело. Бывает, что наугад «накидывают», проверяют – где-то замечают движение вдоль лесополос и открывают огонь. Прилетает сюда часто. Буквально вчера хорошо так прошлись по нашей лесополосе миномётом. Прилетело девять раз минами и ещё пять раз камикадзе «заглядывали».

– Неужели вы обнаружили себя?

– Не мы, просто вокруг хватает людей. Рядом проходит «тропа жизни», двигаются пехота, штурмовики, эвакуация. Это не наша маскировка нарушена, просто их разведка кого-то засекла непосредственно рядом с нами. Укрытие, кстати, выдержало. ВСУ тоже воюют хорошо, сильный противник, все это прекрасно понимают. Но и мы не лыком шиты, у нас беспилотное дело развилось хорошо, наладилось снабжение, исправно поступает матчасть. И сразу появились результаты. Командиры стараются обеспечивать всем необходимым для выполнения задач. В обеспечении мы работаем расчётом, отдельной структуры нет – подвоз воды, продуктов организован собственными силами. Потом меняемся, стараемся найти новую позицию соразмерно продвижению пехоты вперёд.

Есть и риски. Бывает, что приходится отстреливаться от «птичек» в ходе смены расчёта, когда выдвигаемся на мотоциклах, но здесь лишний раз стараемся не стрелять, чтобы не демаскировать позицию.

– Благодаря имеющимся полевым интернет-коммуникациям, – рассказывает Гриба, – мы можем делать прямую трансляцию с наших беспилотников, корректировать орудия в реальном времени. Нашёл с беспилотника цель, сразу доложил, дальнейшая обработка развединформации происходит быстро и очень эффективно. 

Дрон – дело тонкое 

В одном блиндаже с нами находится Николай с позывным «Седьмой». Он родом тоже из Забайкальского края.

– Здесь нахожусь с сентября 2022 года, мобилизован, прибыл через Ростовскую область, – рассказывает Николай, – в подразделение БпЛА попал не сразу, поскольку находился в мотострелковой бригаде. После ранения прошёл обучение и приступил к работе уже в подразделении БпЛА артиллерийского полка.

– За всё время нахождения здесь пришлось побывать и в пехоте, и пострелять из орудия – «Рапиры», – продолжает рассказ Седьмой, – когда начали заниматься боевой работой, стал приходить боевой опыт. На обучении нет угрозы жизни, нет адреналина, осторожности, экстрима, нет проблемы РЭБ. Кроме того, каждый дрон ведёт себя по-разному, то есть «Мавик-3 классик», например, не имеет ни ночника, ни тепловизора, на нём проще летать, сигнал лучше проходит. А есть «Мавик 3Т», ночная «птица», её срывает в ручной режим управления. Когда она «отбивает» свою позицию, можно просто держать пульт в руках, и она никуда не летит, а если её срывает в ручной режим, то «птицу» тянет к земле, приходится бороться с погодой, и всё зависит от умения оператора.

– Когда противник включает помехи, то в первую очередь теряется видео, – делится Седьмой особенностями своей работы. – С учётом подобных возможных ситуаций мы страху­емся, заранее прописываем рабочие команды со своих пультов – высоту, маршрут, и в результате наш дрон при потере сигнала в автоматическом режиме поднимается на безопасную высоту, сигнал РЭБ противника слабеет, и управление дроном восстанавливается. Порой приходится с антенной бегать по полю и ловить сигнал, в общем существует множество хитростей и прочих моментов, понимание которых приходит только в боевой ситуации. Чтобы снизить риски, например, один боец расчёта ведёт дрон по карте, а другой работает с пультом в руках.

– От работы с пультами и планшетом в тёмном помещении глаза сильно устают? Хочется выйти, на солнышко посмотреть?

– Да, охота выйти и посмотреть на белый свет, – смеётся Гриба, – зрение, конечно, портится. Нужно сохранять внимание, понимать врага, высматривать мелкие движения, запоминать ландшафт и отслеживать его перемены: сегодня местность выглядит так, завтра – иначе, и ты понимаешь, что за сменой что-то стоит, угадываешь, что задумал противник.

– Как определяете, откуда летать будете?

– Ходим, разведываем места для будущих позиций, – говорит Седьмой, – делаем это с учётом расстояний до противника, ведь на десять километров «птички» наши летают смело. Высота же полёта зависит от состояния аппаратуры РЭБ противника, погоды и других факторов. Нам надо улучшать сигнал, а не глушить его, поэтому обезопасить себя собственными средствами РЭБ мы не можем.

– С какими трудностями пришлось столкнуться при артподготовке и штурме Богатыря?

– В нашей работе основная проблема – это РЭБ, – повторяет Гриба. – Задача всегда одна – найти противника. Мы работаем на свои орудия, а уже их задача – поразить цель. Выходим по позывным точек, докладываем наверх, там принимают решение по дальности и прочим тонкостям. В Богатыре цели удавалось найти часто: подвоз боекомплекта, подходы и отходы живой силы, места сосредоточения, огневые точки – ночью и днём мы это всё наблюдали и давали координаты целей.

Недавно, в конце мая, обнаружили движение в населённом пункте за Богатырём. Сразу доложили, дали координаты, и ребята поразили цель. Работают они хорошо, надёжно. А в нашей работе много зависит от глазомера и умения читать карту. Нашли цель – даём максимально точные её координаты.

– Надо уметь работать с картами, знать направление, – дополняет Седьмой, – прежде всего мы изучаем своими глазами реальную местность. На карте может быть один ландшафт, допустим лесополоса или что-то другое, а по факту этого объекта или ориентира уже нет. То есть нужно дополнять карту с учётом того, что фактически наблюдается на местности.

– Уметь работать с полевой связью вам тоже нужно?

– Этому нас учил, можно сказать, уже наш боевой путь, – выпустил из рук пульт и закурил Гриба, – конкретного человека, который бы обучил тебя обращению с рацией, как на уроке в школе, не было. Главное – хотеть учиться, тогда всё будет в порядке.

– Приходилось терять свои «птички»?

– Да, конечно, были такие рабочие моменты, – глядя в земляной пол, произнёс Седьмой. Было видно, что его переживания по этому поводу весьма серьёзны.

– Поначалу моё ощущение было – страх, дрожали руки от того, что потерял «птицу», ведь они добывались и доставлялись с огромным трудом. Бывали моменты, что сами собирали по полям эти «птички», ремонтировали их, перепрошивали и пускали в работу.

– Насколько изменился объём поставок беспилотников?

– Сейчас поставки конкретно нам увеличились в разы. Есть с чем сравнить: когда мы пришли в БпЛА, у нас в полку это направление боевой работы только начинало развиваться. Можно сказать, что мы здесь первопроходцы артразведки с применением БпЛА. Где-то их выделяло Министерство обороны, где-то приходила гуманитарная помощь, и сейчас поставки заметно значительнее по своему объёму. Раньше же настолько много работы для БпЛА просто не было ввиду ограниченного их количества.

– Как можно усилить техническую составляющую вашей боевой работы?

– В первую очередь я бы увеличил дальность полёта, для этого необходимо повышать ёмкость батарей БпЛА, – сказал Гриба, – есть у меня батарея, которая будет держать «Мавик» в воздухе час, но это также зависит от погодных условий. Специалисты берут при необходимости батареи от FPV-дронов, которые могут нести большую нагрузку. Создание своей лаборатории в нашем полку ещё впереди, и пока мы работаем в сотрудничестве с другими подразделениями. Этот вопрос обсуждался с командирами, сейчас идёт подбор кандидатов – ведь нужно не просто работать паяльником, но и знать инструментарий, электронику и электротехнику. Научить этому ремеслу вряд ли возможно, в основном такие люди уже должны иметь опыт ремонта электроники, сотовых телефонов и подобных приборов.

– Антенны, передающие радиосигнал, системы управления обновляются, постоянно выходят модифицированные, улучшенные версии, – воодушевлённо говорит Александр, и видно, как в полутьме блиндажа его глаза блестят, настолько он увлечён конструкторской тематикой, – мы думаем о том, как улучшить дальность прохождения сигнала от дрона до точки. Это надо обсуждать, на эту тему надо разговаривать, планировать и приобретать обновлённую аппаратуру, ведь от улучшения свойств нашего оборудования будет напрямую зависеть эффективность артиллерии. А работы, насколько мы понимаем, впереди много, и артиллерийская разведка будет в ней иметь далеко не последнее значение.