О буднях истребителей танков

Развитие средств наблюдения и высокоточного поражения практически исключают одновременное применение в современном бою большого числа танков. При обнаружении скопления тяжёлых бронемашин на небольшой площади они неминуемо будут подвергнуты огневому воздействию и, скорее всего, уничтожены. Основная роль танков сейчас – это поддержка штурмовиков как при сопровождении машин с десантом, так и во время работы с закрытых огневых позиций. И для этих задач много техники не требуется. 

В то же время работы у военнослужащих противотанковых подразделений меньше не становится, и они по-прежнему необходимы для успешных действий как при атаке, так и в обороне. О буднях истребителей танков в зоне СВО корреспонденту «Суворовского натиска» рассказал военнослужащий с позывным «Немец» – оператор расчёта противотанкового взвода мотострелкового подразделения гвардейской бригады с Сахалина. Сегодня мы публикуем первую часть рассказа о нём. 

Получил опыт – передай другому 

– До этого я был в расчёте ПТРК (противотанкового ракетного комплекса. – Авт.) штурмового подразделения, потом перевели во взвод, где нужны были люди с боевым опытом, – рассказывает Немец. – Потому что ты не только с ПТРК должен уметь работать, но и с аппаратурой связи, средствами наблюдения. Приходя на свой участок, ты должен правильно оценить и чётко доложить командиру обстановку. Он из штаба оценивает ситуацию сверху, но в горизонтальной проекции всё видишь только ты. Однако только видеть – мало, надо ещё понимать и многое уметь. Так, человек без подготовки не сможет даже привязаться к ориентирам. Я этому учился, кстати, в невельской мореходке, спасибо преподавателям. Поэтому передача опыта – важная часть нашей работы.

По словам Немца, любой грамотный командир обязательно проверяет знания и умения новых бойцов, прибывающих с полигона. И все пробелы в подготовке птурщика (от ПТУР – противотанковой управляемой ракеты. – Авт.) должны быть ликвидированы до выхода на боевую задачу, которая является целым комплексом мероприятий:

– Первым делом производится разведка местности. Выходим обычно вдвоём. Сначала уточняем в соседних подразделениях обстановку, особенно у бойцов, кто ближе всего к врагу: пехоты, таких же птурщиков, агээсников... Проводимая с помощью «птиц» разведка не может заменить для нас наземную рекогносцировку. Чтобы эффективно потом работать, нам обязательно нужно посмотреть всё с земли.

Поиск места для оборудования позиции производится, исходя из совокупности факторов: сектора обстрела, наличия брошенных укреплений противника, и других. Даже разрушенные окопы или одиночные позиции являются хорошим подспорьем, так как они уменьшают объём подготовительных работ, а значит, и риск демаскировки, – рассказывает Немец.– Если какие-то углубления есть на участке, мы туда и заселяемся. Остаётся только «крытку» (перекрытие. – Авт.) какую-то сделать. Она от снаряда не спасёт, но тепловую сигнатуру от противника скроет. Саму установку располагаем обычно в нескольких десятках метров от места, где находимся постоянно. Максимальное удаление у меня было полторы сотни метров. Просто невозможно находиться всё время на позиции, рано или поздно тебя «срисуют» и установку уничтожат. Поэтому располагаемся чуть поодаль, чтобы не выдать врагу свою позицию, а при необходимости практически сразу можем открыть огонь.

Маскировка, считает Немец, обязательно должна входить в курс обучения новобранца по любой воинской специальности. Причём обучать следует как правилам скрытного оборудования позиций, так и приёмам индивидуальной маскировки:

– Мы должны уметь пользоваться всем, что у нас есть. Вот аналог антидроновых одеял – замечательная советская плащ-палатка. Вещь изумительная! Мы проверяли, 15 минут тебя под ней в «теплак» не увидят, если правильно всё сделать и оставить прослойку воздуха. И опять же воин должен понимать, что просто накрыться одеялом, хоть оно по последнему слову техники сделано, недостаточно. В природе всё хаотично расположено – веточки, палочки, а тут ровный чёрный квадрат. Для оператора БпЛА как будто пиксель вырезали. Конечно, его увидят. Поэтому всему нужно учить до попадания на передовую.

Подход к маскировке в подразделениях должен быть комплексным. Одной сетки над позицией недостаточно. Сверху должны лежать те же предметы, что и вокруг, – веточки, трава, листья или даже мусор, если точка находится рядом со свалкой. Главное, чтобы для взгляда вражеского наблюдателя это была однородная поверхность, и на ней не было ничего выделяющегося.

– Я «Фагот» (ПТРК. – Авт.) прятал как-то раз в мусорной куче. Вот кто будет искать противотанковую установку в мусоре? – смеётся Немец. – Оттуда мы в итоге три выстрела сделали, а нас так и не «срисовали».

Из-за относительно малых возможностей для скрытой подготовки позиций ПТРК в небольших населённых пунктах Немец предпочитает работать из лесополос. Как правило, в небольших сёлах пригодны для установки комплексов буквально один-два дома, которые противник сможет определить, даже если птурщики ни разу там не «засветились».

– Как раз недавно пришёл на обозначенную командованием точку. Позиция на крыше. Чтобы стрелять, нужно было разобрать каркас. Отпилил что надо, потом занялся деревом, стоящим перед позицией. А другого места там не оказалось, работать только оттуда можно было. Выручили соседи, благо за три года у тебя везде знакомые появляются. Взял у них бензопилу, спилил это дерево. Потом ещё одно. А потом обосновал командованию перенос позиции в другое место, в лесополку. Там и по рельефу лучше было, и по растительности. 

Брошенные животные и обманутые люди 

Если Немец выбирает позицию самостоятельно, то, как правило, найденная им точка на карте уже соответствует всем требованиям – богатый фронтовой опыт позволяет ему читать карту, что называется, без словаря. Предпочтения – предпочтениями, но в условиях южно-донецкого направления от необходимости работать в черте населённых пунктов уйти не получится. В селе может располагаться пункт временной дислокации подразделения или позиция, а иногда через него проходит оптимальный путь к назначенной точке. Не обходится и без курьёзных ситуаций:

– В сёлах часто встречается брошенная живность – птицы, коровы, свиньи. Как-то раз убегали от FPV-дронов и забежали с Максом в дом с глиняными стенами. И тут – удар в одну из стен. Точно не прилёт, а что – вообще не понимаю. Открываю дверь в ту комнату, а там корова стоит! Худющая, бедняга, вымя раздутое, мычит. Жалко её…

В том же населённом пункте Немец увидел, как защитники киевского режима обращаются с гражданскими людьми. Тело одного погибшего парня он заметил на выходе из посёлка. Селянин пытался убежать к нашим, но не успел – его накрыли миномётным огнём вэсэушники.

– Другой гражданский пытался выйти с южной стороны в нашу лесополку. Его гээрвэшники (военнослужащие гранатомётного взвода. – Авт.) наши, Якут и Лысый, вытаскивали из-под огня миномётного и под эфпивишками. Не смогли, к сожалению, бандеровцы его всё-таки забили. Это не единичные случаи, ВСУ постоянно бьёт по «мирняку». 

Боевая работа 

Расчёты ПТРК в зоне специальной военной операции чаще работают по различным объектам:

– Пока стояли в обороне, основными нашими целями были блиндажи и живая сила противника. По броне у нас соседний батальон работает – так почему-то складывается обстановка. Передаю привет Леснику оттуда, пользуясь случаем. Они первыми заскакивают на танкоопасные направления и жгут всю броню. Номенклатура выстрелов для ПТРК весьма широкая и позволяет эффективно уничтожать не только бронемашины. Термобарическими боеприпасами, например, мы успешно работаем по вражескому личному составу.

132-мм реактивный снаряд, выпускаемый из ПТРК, способен разнести практически любое древесно-земляное сооружение (блиндажи, позиции, пулемётные гнёзда и т.п.). При этом вэсэушники после уничтожения нашими птурщиками их объекта предпочитают восстанавливать его на старом месте:

– Когда такое происходит, второй раз бьём туда не сразу. Ждём, когда они снова туда натаскают БК, и снова начнут собираться на этой точке. «Ну, всё, он ушёл», – думают они про меня. «Не ушёл», – отвечаю я выстрелом и отправляю в преисподнюю очередную группу противника. Однажды долго стояли на одной линии, так представляешь, я месяц одну точку разбирал! Четыре ракеты им отправил. Только после этого их позиция стала безлюдной навсегда. 

Ночной заход 

Свою первую в штурмовом подразделении боевую задачу Немец запомнил надолго. Хотя вообще гораздо лучше он помнит истории, связанные с другими людьми.

– Привезли нас ночью на болотоходе в точку выгрузки. Установка, пять ракет и другие вещи. До места назначения примерно пять километров. Начали с Демоном затаскивать. Вэсэушным «птичкам» в ту ночь было не до нас. В кромешной темноте передвигались: по ориентирам видишь, что приближаешься, а с каждым шагом расстояние будто увеличивается. К тому же позицию нашу я днём видел, а ночью всё по-другому выглядит. В какой-то момент начали предательские мысли закрадываться, что мы могли пройти уже нужное место. И всё-таки добрались.

Принялись искать место для сна. Ходить по блиндажам и проситься переночевать было плохой идеей, потому что птурщиков там никто не знал и запросто могли принять за ДРГ противника, до позиций которого был всего километр.

– В общем, нашли какой-то недорытый блиндаж, улеглись. Только в спальник залез, рядом мина: «шлёп!». Демон сразу выскочил, я только его шаги услышал. Забавно вспоминать, но я не сразу его потом нашёл.

Не дожидаясь новых прилётов, Немец всё-таки заполз в ближайшую «лисью нору», где для него нашлось свободное место. На следующий день они с напарником двинулись к огневой позиции, расположенной ещё ближе к противнику:

– Получилось так, что нужный квадрат мы проскочили, и в момент, когда осознали это, начался обстрел. Заскочили под подбитый танк, а там уже люди. Они, оказывается, там четыре дня, бедолаги, отлёживались: противник следил за этим местом и не давал выйти. Они неопытные были, в первый раз на СВО. А работали по ним миномёты и артиллерия «кассетками», когда они пытались выскочить. В общем, объяснили, как считать интервал между прилётами и как поймать момент, когда «птица» уйдёт. И расписали их перспективы, если они продолжат сидеть. В итоге они после нас благополучно вышли. Это история с хорошим концом.

Мечта и труд 

Немец очень хочет получить в своё подразделение ПТРК «Корнет». Это более новая и превосходящая по боевым возможностям имеющиеся «Фаготы» установка. «Корнет», оснащённый тепловизионным оптическим дальномером, позволяет оператору уверенно поражать цели в любое время суток, находясь в укрытии. Это серьёзно уменьшает риск обнаружения противником позиции и делает боевую работу истребителей танков более безопасной. Да, русский солдат найдёт выход из любой ситуации, и парни уже научились «колхозить» (пристраивать) внешний тепловизор на «Фагот», однако стоимость таких устройств начинается от полумиллиона рублей, и в эффективности эта конструкция проигрывает штатному ТОДу «Корнета» по всем показателям.

Скучной работу фронтового птурщика точно назвать нельзя. При этом, как и воины других специальностей, находящиеся на первой линии, расчёты «Фаготов» ежедневно занимаются тяжёлым физическим трудом. По опыту Немца, самые большие нагрузки приходятся на заход и выход с позиций. Один только реактивный снаряд весит 25 кг, сама установка столько же.

– Естественно, сразу всё занести не можем, ходим несколько раз. Боекомплект, установка, личные вещи, инструменты… Вот недавний случай: до позиции от посёлка километр и 700 метров. Мы вдвоём четыре раза туда-обратно ходили с полной загрузкой, чтобы доставить всё, что нужно для работы. Где-то от «птиц» ещё убегали. Очень хорошо чувствуешь буквально каждый позвонок в такие моменты, – усмехается Немец.