У елочки с ведром

Кто старше ― она или Новый год? Кто придумал ее наряжать? Зачем ее продавали в кондитерских магазинах, почему все время рушили и при чем здесь хрущевская оттепель? Мы собрали для вас ответы на самые загадочные вопросы про праздничную елку.

Будем честны: непонятности в этой важной теме появляются сразу. Начинать новый год 1 января придумал Юлий Цезарь в 46 году до нашей эры. Вроде все ясно. Но нет: отмечать его древние римляне стали на 107 лет раньше, чем официально создали. Ну что тут сказать? История вообще странная штука.

Елки тогда у них не было. Но как символ высших сил она уже вовсю почиталась ― просто в других местах.

Мы за ленточки!

История происхождения нарядного дерева уходит корнями очень даже в глубь веков, а потом разделяется на две основные ветви. Одна из них ведет к древним кельтским друидам и будто бы создана специально для любителей скандинавских ужастиков. Согласно ей, предки нынешних немцев почитали вечнозеленую ель как вместилище лесного духа и приносили ему жертвы, развешивая на ветках в день зимнего солнцестояния (21—22 декабря) внутренности животных, а то и поверженных врагов. Не очень, в общем, светлая и добрая версия.

К счастью, есть другая, гораздо более радостная и мирная. Ее примерно 12 лет назад озвучила известная турецкая писательница и ученая Муаззез Ильмие Чиг. Она утверждает, что задолго до господства в Малой Азии у тюркских племен существовал обычай отмечать «праздник возрождения» (тоже, кстати, 22 декабря): они выбирали белую ель, приносили домой и украшали разноцветными ленточками, а под дерево клали подарки Всевышнему. А потом гунны привезли эту традицию в Англию. И никаких потрохов! Спасибо вам, древние тюрки, у нас как-то отлегло.

Потом в мир пришло христианство, и украшенная елка постепенно (к XVI веку) превратилась в рождественскую.

Говорят, в Европе до сих пор выясняют, где именно поставили первую рождественскую елку. У нас в России, к счастью, все понятно: это произошло в 1817 году по инициативе великой княгини, в будущем императрицы Александры Федоровны. Сначала дерево появилось в личных покоях императорской семьи, через год — в Аничковом дворце, а еще через 10 лет впервые стало атрибутом публичного праздника.

В 1840-х обычай наряжать елку появился в петербургских домах, затем разошелся по стране и вскоре добрался до Хабаровска.

Разрушители и картошка

― В нашем городе эта традиция ничем не отличалась от общероссийской, ― говорит научный сотрудник музея истории Хабаровска Татьяна Гринкруг. ― Да, в воспоминаниях жены генерал-губернатора Сергея Духовского Варвары Федоровны есть фрагмент о том, как она наблюдала шествие в драконом в честь китайского Нового года. Но два праздника существовали отдельно и не пересекались.

Убранство для хвои у нас, как и у всех тогда, было либо съедобным (елки в то время даже продавались в кондитерских магазинах, чтобы можно их было купить сразу со сладостями), либо горящим. Такой изощренной фантазии, как у европейцев, которые пристраивали на дерево даже картошку, у нас, правда, не было. На ветках висели яблоки (как символы плодов из райского сада), пряники, конфеты и золоченые орехи (они, кстати, считались украшениями для бедных).

― В XIX веке в моде были бонбоньерки ― кулечки с лакомствами, ― рассказывает Татьяна Дмитриевна. ― У нас в коллекции есть такая: бежево-розовая, коническая, сделанная из соломки.

Без свечей, конечно, тоже не обходилось: их крепили с помощью специальных подставочек и прищепок. Все это, само собой, не внушало хозяевам чувства полной безопасности.

― Поэтому в дни, когда их зажигали, в состоятельных домах у елки стоял специальный человек с ведром ― на всякий случай, ― подмечает сотрудница музея.

После основного торжества, кстати, к рождественскому дереву подпускали детей. Им разрешалось снимать и есть все, до чего дотянутся маленькие руки. После них праздничную героиню и не думали восстанавливать ― понимали, что бесполезно. Поэтому традиция так и называлась: «рушить елку».

Серпик и молоточек

Первые несъедобные игрушки на хабаровских лесных красавицах, по утверждению историков, были из ваты и картона.

― Больше всего ценился Дрезденский картонаж, ― Татьяна Гринкруг вертит в руках потрясающую белочку, детально сделанную и отливающую металлическим блеском. ― У нас, конечно, не он, но, думаю, он был не менее красивым. Украсить елку изделиями из стекла не мог позволить себе почти никто ― очень уж получалось дорого.

В итоге стекло на хвойные лапы попало уже после Первой мировой, когда рождественские елки сначала запретили как вражеский обычай, а потом вернули и даже отомстили: знаменитые бусы, которые делали в городе Клин, наших мастеров научили выдувать немецкие военнопленные.

Самые ранние стеклянные игрушки, кстати, и впрямь напоминали снаряды: Татьяна Дмитриевна показывает тяжеленные и огромные, размером с ладонь, орех и шишку… Если метать такие в противника, можно, наверное, выиграть битву.

― Из-за своих размеров они обычно вызывают у посетителей самый большой интерес, ― улыбается она. ― Но вот не менее любопытные экземпляры, уже облегченные, с серпом и молотом и советской звездой ― такие начали изготавливать в 1930-х, до Великой Отечественной войны.

В честь Никиты Сергеевича

Уже не рождественские, а новогодние сюжеты со временем становились разнообразнее: почитались птички, рыбки, лесные звери, стремительно набирали популярность сказочные персонажи. А когда в СССР возникли проблемы с продовольствием, на елках появились репка, кукуруза и огурцы.

Кстати, знаменитая советская елочная сосулька тоже была отражением, как бы сейчас сказали, актуальных трендов.

― Говорят, их стали изготавливать как раз во время хрущевской оттепели, ― делится сотрудница музея.

Потом новогодний рынок захватили пенопласт и пластмасса, главными героями стали космонавты и летательные аппараты. По-прежнему занимала свое место только звезда на елочной макушке ― правда, со временем из восьмиконечной вифлеемской она превратилась в пятиконечную кремлевскую. Но это другой рассказ ― его читайте в следующих номерах.