Дело №

Горе. Мать

Так быстро за решетку он еще не возвращался. Прошлый рекорд ― месяц ― побит. В наручниках он оказался вечером того же дня, как вышел на свободу.

― Мамка моя тебя с поезда встретит, отдохнешь у нее до самолета, еды домашней хоть поешь, ― провожал товарища Толян. ― Она у меня знаешь какая добрая…

Стриженых принимаете?

На перроне, отчаянно зевая, стояли двое. Тащиться в такую рань никому из них не хотелось, да и повод не тот, чтобы радоваться.

― От твоего сына, Галка, вечно одни проблемы, ― ворчал похожий на взъерошенного воробья мужичок. ― А тут еще и Горе подкинул! Почему у него такая кличка, не задумывалась?

Его спутница пожала плечами. В старом пуховике на февральском ветру холодно, к тому же ее потряхивало от выпитого накануне. Она тоже не была в восторге от предстоящей миссии, но сын Толька очень просил встретить своего друга, с которым отбывал срок. Ничего, день можно перетерпеть, а там он и уедет.

― Ну что, родственнички, стриженых принимаете? ― спрыгивает с вагона бывший зэк.

Сорокалетний Горе кличку получил еще «первоходкой». Попался в камере начитанный человек, Шукшина уважал, узнав, что его зовут Егор Прокудин, сразу героя «Калины красной» вспомнил. Егору кличка нравилась ― солидная такая. Вроде как ты горе всем приносишь. Хотя так оно и было, уж точно радости от него не дождешься. Родственники давно отвернулись от неуравновешенного Егора, который только и делал, что пил, бросался на людей с ножом и «отъезжал» в тюрьму. Ни жены, ни детей, да и друзей у него не было. На воле его никто не ждал.

In vino veritas

― Хлопнем, может, по стопочке за освобождение?

― Мамка, кто же откажется? ― обнял окончательно продрогшую женщину Горе.

Несмотря на раннее утро, Галина уверенно привела своих спутников в магазин, где ее знали и легко продали из-под полы бутылку.

В квартире у Гали и ее сожителя Михаила на столе домашнюю пищу заменяли пельмени и пара рыбных консервов. Стопочкой не ограничились. Опустошили одну бутылку, сбегали за второй. В процессе Горе так расчувствовался, что попросился пожить у матери друга.

― Буду тебе как сын, ― глаза заволокли пьяные слезы. ― Заживем дружно.

Сказано ― сделано. Билет на самолет сдали, купили еще спиртного.

Круче детектива

Аля ликовала. Удалось сбежать с работы после обеда, значит, полдня можно провести в тишине и спокойствии, пока не вернутся вечером муж и дети. Включила детективчик, вытянулась на диване, столкнув кошку, и вдруг кто-то принялся ломиться в квартиру.

― Помогите, убивают! ― кричал некто и тарабанил ей в дверь.

Женщина выскочила в коридор и поглядела в глазок. Сосед с нижнего этажа, пьющий, но безобидный дядя Миша с разбитым, окровавленным лицом сипел: «Помогите» и озирался. Аля открыла дверь, сосед тяжело ввалился, оставляя кровавые следы на стене и опустился на пол.

― Вызови скорую, он убил меня, ― дядя Миша кривился от боли и держался за грудь. Дышал он с трудом, хрипел, от него жутко несло спиртным.

― Боже мой, ― причитала Аля, опасаясь, что сосед так и помрет у нее на коврике.

Скорая примчалась быстро, врач осмотрела пострадавшего, предположила, что у него сломаны ребра, зафиксировала порезы, порванную кожу. Дядю Мишу увезли в больницу, а его невольной спасительнице посоветовали корвалол ― ей предстояло отмывать кровь в коридоре и с двери и объясняться с полицией.

Про недосмотренный детектив Аля уже забыла ― этажом ниже разворачивалось действо более захватывающее. Там пытались скрутить обидчика дяди Миши. Крепкий, высокий, очень коротко стриженный мужик в окровавленной рубашке крыл матом двух полицейских. Те пытались его урезонить, предупреждали, что будут вынуждены применить спецсредства. В ответ мужик толкнул одного, а второму вцепился зубами в руку. Как раз подоспело подкрепление, и хулигана скрутили.

― Горе меня зовут, запомни, ― услышала Алевтина, когда его уводили.

Убивать тебя буду!

К обеду Галина устала от выпивки, ей хотелось провалиться в сон, хотелось, чтобы этот назойливый Горе уехал уже в свой Магадан, но он был тут и сам себя заводил историями про жизнь и несправедливость. Галина эти разговоры хорошо знала ― недолгое время, что на свободе проводил ее сынок Толик, он тоже вещал под бутылку на такие темы.

Женщина затушила сигарету и направилась к дивану, но сесть ей не удалось ― подвела координация, и она рухнула на пол рядом, взмахнув руками.

― Галка, такая ты разэтакая, ― перевесился через диван Михаил, чтобы поднять свою благоверную, но довершить начатое ему не удалось. От удара в челюсть голова будто соскочила с шеи. На мгновение потемнело в глазах, и снова удар.

― Не трогай мамку! ― орал Горе и бил тщедушного Михаила по лицу кулаками.

― Ты что, парень, ― пытался увернуться тот. ― Я ж ее поднять пытался.

Горе выскочил на кухню и вернулся с двумя ножами.

― Сейчас убивать тебя буду!

Бывший зэк стал тыкать ножами в свою жертву, явно получая удовольствие от его страданий. Михаил защищался руками, из которых уже лилась кровь.

― А ну лег на пол! ― скомандовал Горе.

Михаил покорно сполз на ковер, откуда уже поднялась Галина и пересела на диван. Егор, крупный детина, принялся прыгать на грудь несчастному и пинать его. К счастью, скоро ему это надоело, и он отправился в туалет. Едва живой Михаил нашел в силы подняться и выбраться из квартиры.

Горе вернулся как ни в чем не бывало и сел за стол. Его не смущало, что все вокруг в крови. Он считал, что был прав, вступившись за мать товарища.

В Магадан Горе так и не попал. Уже через час Егор Прокудин оказался в отделении полиции. На суде вину он признал частично, объясняя, что наподдал пару раз Михаилу за то, что тот обзывал и бил свою сожительницу. Приговор ― 6,5 года в исправительной колонии за причинение тяжкого вреда здоровью, применение насилия и оскорбление представителя власти.

Воскрешение Лазарева

Восемь лет пробыл мертвым Павел Анатольевич. К жизни его вернуло желание получить пенсию.

― Дайте мне справку, что я живой, ― такая просьба пришедшего на прием мужчины удивила участкового уполномоченного.

Дядька на вид адекватный, шутить над представителем власти вряд ли станет.

― Понимаете, мне отказываются пенсию начислять, говорят, что я давно умер, ― принялся объяснять посетитель. ― А я вот он ― живой!

Дядя Паша, как все зовут его в СНТ, живет в домике на даче с десяток лет. Зимой присматривает за соседними строениями, чтобы не растащили добро злые люди, летом помогает вскопать да за грядками ухаживать. За труд свой имеет небольшой, но постоянный доход.

― Дядь Паш, сколько тебе лет-то? ― прицепилась как-то соседка, разговорчивая Любаня.

― Прилично, но в кавалеры не гожусь ― отженихался уже, ― отшутился он.

― Глянь на него, ― засмеялась Любка. ― О вечном думать пора, а он «в кавалеры»! Я про то, что пенсию оформить бы ― хоть какое да подспорье.

Настойчивая соседка заставила его поехать в город хлопотать о пенсии. Там и выяснилось, что Лазарев П.А. признан умершим еще в 2014 году. Решение о его кончине принято Центральным районным судом. В «упокойники» причислили как пропавшего без вести. Заявление тогда подала падчерица Лазарева, безуспешно искавшая своего отчима и сама, и с помощью полиции.

Теперь в суд пришлось обращаться и ожившему мертвецу. Павел Анатольевич объяснил, что действительно ушел тогда из дома ― у него умерла жена. Мужчина стал добровольным отшельником, переселившись на дачу и порвав все связи с родственниками. Что его искали, он не знал. Как и не догадывался, что заточение на даче будет иметь такие последствия.

Вызванная в суд падчерица подтвердила личность воскресшего отчима. Суд свое решение о признании Лазарева умершим отменил.

Помимо оформления пенсии, теперь у мужчины еще одна забота ― за то время, что он якобы пребывал в мире ином, падчерица успела вступить в права наследства и продать его квартиру.