Культура

Строим путь железный: БАМ в искусстве

Удивительно, как время может превратить в культурный феномен даже самые утилитарные вещи. Проходит 50 или 100 лет — и вот уже художник рисует ферму моста как памятник архитектуры, а молоток или гаечный ключ — как музейные экспонаты. И 50-летие Байкало-Амурской магистрали с этой точки зрения — безусловно, событие прежде всего культурное.

Хабаровск и БАМ связаны давно и неразрывно. Конечно, не только тем, что часть магистрали относится к Дальневосточной железной дороге, а здесь ее управляющий центр. И не просто длиннющими праздничными поездами, которые отправились из Хабаровска в Совгавань и Тынду: «Юбилейный» в июне и «Эстафетный» в июле. А еще судьбами сотен бамовцев, которые волей обстоятельств оказались и прижились в нашем городе уже после того, как стройка века замерла. Среди них были и мои родители. И тем, как БАМ отразился в произведениях самых разных наших творцов.

Но начнем, пожалуй, все же с юбилейных поездов. Состав-праздник оставлял за собой след радости на каждой станции, где проходили концерт и торжественный митинг. И, естественно, свою неповторимую атмосферу.

Бамовские мелодии и лохматый костер

Петь советские бамовские песни начали, конечно, сразу в точке отправления, еще на хабаровском вокзале. Набралось их, правда, совсем немного. «Веселей, ребята, выпало нам…», «Слышишь, время гудит ― БАМ!» да «Тында ― крайняя точка Москвы» ― вот, пожалуй, и все, что вспоминается в наши дни. Зато любую участники путешествия могли исполнить наизусть в любое время суток. Что неудивительно, когда одна половина поезда — ветераны стройки века, а другая — артисты, повторяющие программу на каждой остановке.

Но и зрители с удовольствием подпевали мелодиям своей яркой молодости. А выступающие дополняли их другими хитами советской эстрады — например, знаменитой «Прощай» Льва Лещенко или «Яростным стройотрядом» Александра Градского. Неслучайно, конечно: и Лещенко, и Градский в 1970-е приезжали на БАМ. Как и «Самоцветы», «Верасы», даже Дин Рид и Алла Пугачева. Но больше всего «трассу мужества» любил молодой Иосиф Кобзон — к нему бамовцы даже успели как-то привыкнуть. Однажды моя мама просто встретила его на улицах Тынды: будущий мэтр (и, кстати, почетный гражданин столицы БАМа) совершенно прозаически нес в руках селедку, завернутую в местную газету.

А ведь в свое время репертуар пламенной песенной пропаганды ударной Всесоюзной комсомольской стройки был гораздо шире, и писали его не последние авторы. К примеру, Александра Пахмутова и Николай Добронравов («До отправленья поезда осталось пять минут»), Владимир Шаинский и Лев Ошанин («Даешь Амур! Даешь Байкал!»), Оскар Фельцман и Роберт Рождественский, который тоже доехал до БАМа лично (та самая «Песня о БАМе», в которой гудит время).

Совершенно чудесная и, к сожалению, почти забытая «Дорога железная» — плод трудов Владимира Шаинского и Михаила Пляцковского. Кроме принятой тогда фанатичной веры в светлое будущее, есть в ней еще и звенящая душевность:

«Мы в землю морозную вгрызались лопатами

И грелись от холода кострами лохматыми…

Над сопками рыжими туманы качаются.

Тайги одиночество за нами кончается».

Костер на БАМе — тоже культурное явление. Как-никак, именно он был главным софитом, когда, сидя на пнях вместо скамеек, свои строки читали первые бамовские поэты, а под гитару рождались новые песни — свои, бардовские.

— Знаете, что было в первых огромных посылках, пришедших на БАМ? Гитары! Очень много гитар, — передает легенду начальник отдела управления ДВЖД по работе со СМИ Эдуард Круглов, который и сам захватил в поезд инструмент. — Без них тогда было никуда.

В итоге один из самых крупных в СССР бардовских фестивалей проходил на тындинской сопке, которую в итоге так и прозвали — Фестивальная. А в программе движения «эстафетного» поезда отдельно значились два костра — огромных и лохматых, как полагается, — в месте «серебряной» стыковки путей на станции Уркальту и «золотой» на разъезде им. Мирошниченко.

Бамовские страницы и стальное кольцо

«Уже не пахнет ночь грибами, к утру белеют топоры, и на большом и малом БАМе горят сентябрьские костры», — писала одна из главных бамовских поэтов Тамара Шульга.

Видели эти костры и юные герои повести «Однажды в Шишкино весной» — первого произведения хабаровской писательницы Тамары Чинаревой, ставшего известным на весь Союз. В 1982 году ее опубликовали в журнале «Костер», а в 1984-м повесть вышла книгой. А основана была на документальном материале, который молодая радиожурналистка из Хабаровска собрала в командировках по БАМу. Тогда, в год 10-летия возведения БАМа, о пионерах — детях строителей магистрали и их смелых родителях (в том числе хабаровчанах) читали во всех концах страны.

«Столько хороших людей встретилось мне на разных станциях, что пришла в голову идея: хорошо, если бы все они жили вместе, — писала Тамара Чинарева, заканчивая повесть. — И вот тогда придумала я поселок Шишкино и поселила их в нем на улице Первого августа. Шишкино очень похож на Сулук. И это неудивительно, потому что Сулук строят мои земляки-хабаровчане и он мне роднее всех бамовских станций».

Прошло еще 40 лет, и очередной юбилей дороги отметили еще одной книгой — тоже документальной.

— Это не новая летопись, а переизданная к 50-летию БАМа книга «Навстречу времени: от Байкала до Амура» 1986 года, — говорит специалист Дальневосточной научной библиотеки Елена Токарчук. — Она рассказывает о том, как прокладывалась одна из крупнейших железных дорог, о земле, по которой она пролегла, и о героях небывалой стройки.

Ее автор — известный журналист и медиаменеджер Владимир Сунгоркин, который вырос в Хабаровске, а в 1970-х работал на БАМе как собкор газеты «Комсомольская правда». Благодаря его статьям, а затем книгам миллионы людей узнали о буднях молодых романтиков-комсомольцев, отдавших свою молодость за большую мечту. В 2024-м именем Сунгоркина была названа одна из бамовских станций.

— Но главное достоинство книги, безусловно, иллюстрации, — отмечает Елена. — Живые, реалистичные, с потрясающим вниманием к деталям, они выполнены народным художником РСФСР Геннадием Павлишиным.

И БАМ в творчестве Геннадия Дмитриевича — совершенно особая страница.

Бамовские картины и человек в каске

Десять лет хабаровский график, иллюстратор и мастер мозаики провел в поездках по магистрали. В основном — за собственные средства, хотя получил официальный заказ ни много ни мало от ЦК КПСС. В середине 1970-х художника вызвали в Москву, где дали задание во всех подробностях изобразить подвиг строителей трассы. Обещали сопровождение и поддержку, но что-то пошло не так. Тем не менее художник безукоризненно выполнил порученную работу.

— Я ездил на БАМ за свои деньги, — признавался он в интервью. — Тогда туда аккредитовали около 300 фотокорреспондентов — они должны были создать основную часть изобразительной летописи. Но мои художественные работы признали точнее, чем фотографические. И в результате делегатам съезда по итогам строительства дарили книжку именно с моими иллюстрациями.

На самом деле книг было семь: за годы путешествий западному и восточному участкам стройки он сделал больше тысячи рисунков, графических листов и этюдов. Иногда задень преодолевал до 30 км, в том числе пешком. Так он, к слову, открыл для людей неизведанные места Дальнего Востока. И бесконечно зарисовывал рельсы, угольные разрезы, грузовики, экскаваторы… Не забывая, тем не менее, про уникальные пейзажи, зверей и, безусловно, рабочих. В 1981-м он получил медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали». На ней есть все, что он с таким старанием запечатлевал: сопки, рельсы, локомотив и, конечно, человек в каске — живой символ БАМа.

Он стал главным героем почти всех тематических картин, плакатов и монументальных композиций. И он же встречал участников эстафетного поезда в Тынде на стенах многоэтажек — то и дело поглядывал с огромных 27-метровых муралов, которыми в честь юбилея украсили торцы жилых домов. Вот так круг снова замкнулся.

Бамовские реликвии и музейная полка

Да что там — сразу в касках выходили из своих вагонов и ветераны-бамовцы. Некоторые так и вовсе превратили головные уборы в арт-объекты.

— Я расписывал свою вместе с внучкой, которая в этом году с красным аттестатом окончила девять классов, — гордится Гений Красильников (да, его правда так зовут!). — На лбу у нас БАМ и рельсы, с одного боку надпись «40 лет Куанда», потому что я строил вокзал на этой станции, а с другого — пила и рама, ведь до этого я как раз был бригадиром пилорамы. Уже человек 50 попросили взять ее для съемки!

Каска подлинная, 1987 год — как раз застала строительство вокзала в Куанде.

— А тут фамилия Красильников, видите? — Гений Александрович переворачивает реликвию. — Так что правда моя. Ох, и долго ее отмывал! Но теперь чистая и красивая!

И легендарная — столько всего повидала! Надеемся, в свое время займет достойное место в какой-нибудь экспозиции. Не знаю, правда, передаст ли в музей свою комсомольскую путевку в Тынду нынешняя хабаровчанка Вера Игнатьевна, но тоже хотелось бы.

— Звонила на днях всем, рассказывала: снова еду на БАМ, как в 1973-м, — она демонстрирует путевку в кадре. — Работала каменщицей, строила общежитие «Пионер». Мне тогда было 17 лет. Сама удивляюсь, как документ сохранился: очень много переезжала, а он все еще со мной!

А вот ветеран «трассы мужества» Леонид Красный уже дал наказ своим детям после его смерти отнести музейщикам красное бархатное знамя с портретом Ленина.

— Мы его получили за победу в соцсоревновании, — рассказывает он. — Оно было переходящим, но в конце 1990-х передавать его стало некому. Вот и храню с тех пор дома, но на каждый юбилей БАМа беру с собой!

Немало личных сокровищ уже собрано в музее ДВЖД. Есть там награды, открытки, сотни фотографий, билеты на первые бамовские поезда и многое другое. Все это к 50-летию стройки века решили оформить в экспозицию — она откроется в музее Амурского моста.