Закон и мы

Наставить на путь истинный

Чем нынешние подростки отличаются от предыдущих поколений? Как отвадить их от опасных водоемов и заброшенных зданий? Почему не всякая кража приводит на скамью подсудимых? Об этом и многом другом в преддверии 90-летней годовщины со дня образования подразделений ПДН мы поговорили с начальником отделения по делам несовершеннолетних УМВД России по г. Хабаровску Евгенией Кукуренко.

Субъект или не субъект?

— Относительно вашей службы, когда у подростков наступает совершеннолетие?

— Интересный вопрос. Если опираться на законодательство, совершеннолетие наступает при достижении возраста 18 лет. Но если мы говорим об ответственности несовершеннолетнего лица, то здесь есть определенные разграничения — административная и уголовная. Если речь об административной ответственности, то ребенок может быть привлечен с 16 лет, когда он становится субъектом правонарушения. В случае уголовной ответственности, то ребенок становится субъектом преступления по одним статьям с 16 лет, по другим — с 14-ти.

— Как вы не путаетесь?

— Да тут в принципе легко. Все зависит от тяжести совершенного деяния. Вроде бы еще ребенок, но по закону он уже в этом возрасте обязан понимать последствия своих деяний.

Но к нам относятся все дети от рождения до достижения совершеннолетия. Если он что-то совершил несерьезное или собирается только совершить — это наша компетенция.

— А с чем чаще всего попадаются современные детишки?

— Обычно это хищения. Сотовые телефоны, деньги, в том числе, через мобильные банковские сервисы. В летний сезон — это велосипеды, по мелочам — шоколадки, сладости, газировка. Если ребенок не достиг еще совершеннолетия и он не становится субъектом правонарушения, мы его берем под свой контроль и ставим на учет.

— Есть какие-нибудь смягчающие обстоятельства у таких поступков?

— Конечно же. Мы смотрим на правонарушение, которое он совершил. Идем не от возраста, а от состава и суммы ущерба. Если украдена одна шоколадка, то речь об административном нарушении, если пропал ящик шоколада, то здесь уже уголовная ответственность.

Давайте не будем забывать и про то, что ошибаются многие, а дети особенно. Не все знают, наверное, что нельзя просто взять сладость и уйти. Возможно, что родители ни разу не завели с ними разговор о том, что им приходится за все платить. Или вдруг у них с одноклассниками какая-то нехорошая игра, бравада — кто сумеет украсть. И совсем другое дело, когда несовершеннолетний ходит воровать в магазин регулярно, как на работу, то есть делает это умышленно. Но даже здесь есть нюансы, которые следует учитывать при дальнейшей работе с этим ребенком.

— Иногда же воровство — это же своего рода игра такая.

— Я и говорю, что в своей деятельности мы идем от ребенка, от его семьи, от условий воспитания. Причин много, и мы должны их все учитывать. Кто-то не видит сладостей дома, кто-то поспорил с одноклассником, кого-то отправили на кражу умышленно. С точки зрения закона — это кража, да. Но у нас есть возможность добраться до первопричин и на ранней стадии объяснить ребенку, что если он не прекратит это делать сейчас, то закончится все плохо.

Главное — профилактика

— Получается, что ваши специалисты не только полицейские, но и психологи?

— В первую очередь все-таки они сотрудники органов внутренних дел, которых учили работать в правовом поле. Знания психологии приходят уже с опытом и профессионализмом. И если ему необходима помощь специалиста, то такие люди, умеющие объяснить тонкости взаимодействия с подростками и его родителями, в системе органов профилактики имеются.

— Но тогда получается, что ваш инспектор установил факт кражи, открыл Уголовный кодекс, посмотрел санкции и должен их применить. Все остальное его не должно волновать.

— У нашей службы на первом месте не наказание, а профилактика. В этом и состоит особенность нашей работы. Отсюда и немного иной подход к взаимоотношениям с детьми и родителями.

— В кино часто показывают, что взрослый криминал использует подростков для своих темных дел по той причине, что им за это ничего серьезного не будет.

— Бывают такие случаи. Иногда подростки и без влияния взрослых доходят до того, что им вроде как можно что-то делать и ничего за это не будет. Захочу покататься на чужом велосипеде и покатаюсь. Я ж без злого умысла, я ж верну.

Если говорить о влиянии криминальных фильмов, то в наши дни особого желания подражать у подростков нет. В наше время несовершеннолетние черпают информацию, как позитивную, так и негативную, в соцсетях. И остается только предполагать, как он полученную информацию намерен использовать. Иногда мы, к сожалению, узнаем это только после совершения правонарушения.

— А сами правонарушения подростковые меняются со временем?

— Если раньше чаще всего несовершеннолетние совершали имущественные преступления, то сейчас мы нередко сталкиваемся с проявлениями агрессии и буллинга. Достаточно взглянуть на соцсети, буквально каждый день публикуются видеосвидетельства подростковой жестокости. Нам приходится разбираться с такими случаями.

— Получается, что современные дети — более жестокие?

— Я бы не стала так утверждать по отношению ко всем подросткам. Есть статистика, в которой отражено, что совершают несовершеннолетние, в каком возрасте. Мы видим деяния определенной, небольшой части детского сообщества. Но это не дает нам права говорить обо всех. Очень много детей положительных и хороших, занимающихся добрыми делами. Но если посмотреть на детскую преступность через полицейскую призму, то картина видоизменяется.

Многие дети сейчас практически живут в соцсетях. Мы наблюдаем с 2024 года рост детской преступности в сфере оборота наркотиков. О том, что это легкое зарабатывание денег, подростки как раз и узнают в интернете. Заинтересовать баснословной прибылью легко, но там же не пишется, что за это грозит очень серьезный тюремный срок.

— Так и что делать? Закрывать интернет?

— Надо говорить со своими детьми, рассказывать им, что не все деяния, которые они видят в интернете, законные. Мы часто выходим в школы с профилактическими беседами, общаемся со школьниками и их родителями, стараемся донести важную для них информацию, пытаемся объяснить, как вести себя в той или иной ситуации и, самое главное, предупреждаем о последствиях.

Это общая заслуга

— Какие места в Хабаровске и сезоны для вашей службы самые тревожные?

— Для нас самая жаркая пора — конечно же, лето. Ребенок уже не в школе, много времени проводит на улице, друзья рядом, а родители на работе. Где подростки могут проводить свободное время? Да где угодно, например, на заброшенных зданиях. Но если мы смотрим статистику, то на территории города с 2023 года не зафиксированы несчастные случаи с детьми в связи с падением с высоты. С прошлого года нет несчастных случаев с несовершеннолетними на водоемах.

— Это результат вашей хорошей работы или отказ детей от прогулок в пользу интернета?

— Наверное, это заслуга наша и родителей. В 2021—2022 годах очень много травм было получено детьми на заброшенных зданиях. Мы доносили информацию об опасности до детей, до взрослых и я уверена, что контроль за детьми, за тем, где они проводят свободное время, был ужесточен. Не исключено, что родители просто решили как-то иначе организовать свободное время своих детей. Но если в целом, то да, отсутствие плохой статистики и наша заслуга тоже.

— Выпадающие из окон малолетние дети тоже сфера вашей ответственности?

— Конечно. При получении такой информации обязательно на место отправляется инспектор по делам несовершеннолетних.

Если опять же смотреть статистику, то в 2024 году у нас зафиксировано два несчастных случая за лето, а в 2023-м — десять. Представляете разницу? Мы очень много общались с родителями и объясняли очень простые меры предосторожности. Ведь там же достаточно поставить на окна специальные запоры, которые стоят копейки, и ваши дети в безопасности. Но сложно искоренить у наших людей уверенность в том, что их-то ребенок никогда так не поступит.

— Летом 2025 года о чем будете предупреждать родителей?

— Да все о том же. Здесь нельзя успокаиваться, даже если статистика хорошая. Надо напоминать и напоминать. Говорить о том, что вода, открытое окно, заброшенные здания — это опасность, необходимо всегда и много раз.

Понимаете, ведь никто из детей не идет на опасные объекты для того, чтобы получить травмы или погибнуть. Был у нас несколько лет назад случай, когда два брата, насмотревшись роликов об альпинистах, пошли на заброшенное здание по улице Рокоссовского учиться альпинизму. Один из них упал в шахту лифта, мгновенная смерть, трагедия для семьи.

И мы сейчас не говорим о том, что должны по закону делать собственники таких зданий. Подростки должны понять, что это опасно для жизни. А мы, в свою очередь, должны сделать все, что от нас зависит, чтобы они это поняли.

— В этом году службе по делам несовершеннолетних исполняется девяносто лет. В чем главное отличие от других полицейских подразделений?

— Я уже говорила о том, что перед нами нет обязательной задачи наказать. Чем больше наказаний мы сумеем предотвратить, тем лучше мы работаем.

— Вот лично вы многих спасли, например, от тюрьмы?

— Знаете, я никогда не вела учет своей личной статистики. В этой службе работаю давно, подростков разных было много, где-то удавалось убедить, где-то приходилось прилагать усилия. Когда он несовершеннолетний, невозможно понять, смог ли ты ему помочь или нет, потому что не знаешь его дальнейшей судьбы. А вот когда проходит много лет и к тебе на улице подходит взрослый дяденька и благодарит за то, что когда-то я его наставила на путь истинный, — это приятно. Как бы пафосно это не звучало, но получается так, что плоды своей работы видишь спустя много лет. И когда на самом деле встречаешь недавнего сложного подростка, понимаешь, что есть и твоя заслуга в том, что он сейчас находится здесь, а не в других местах.