Не стреляйте, я журналист!

Более пятидесяти журналистов и представителей пресс-служб МЧС и МВД прошли обучение на курсах «Бастион» — специальной подготовки для работы в экстремальных условиях, организованных Союзом московских журналистов. В их числе оказался и корреспондент «Хабаровских вестей».

Репортаж или жизнь?

Это уже десятый по счету «Бастион». Он проходил на базе 155-й отдельной бригады морской пехоты Тихоокеанского флота. Организаторы курсов — люди бывалые, признают, что наш регион в отличие от других спокойный. Правда, потом добавляют, что надо быть готовыми ко всему.

— Проект родился на крови журналистов. Мы видели, как порой по глупости погибали коллеги в горячих точках. С начала этого года в России погибли 43 корреспондента! Каждый год эта цифра доходит до ста. Наша цель — научить журналистов работать в экстремальных условиях: они должны суметь сохранить свою жизнь и передать репортаж в редакцию, — говорит Геннадий Дзюба, автор и руководитель проекта. — На полигоне моделируются ситуации, максимально приближенные к реальным, чтобы репортеры, столкнувшись с подобным в жизни, не растерялись и знали, как надо поступать.

Без журналистов ни одно происшествие не обходится, и чтобы они не были обузой для военных и спасателей, их лучше самих всему обучить. Курсантам сначала читали лекции специалисты, а затем полученные знания закреплялись на практических занятиях. Лекторами выступили представители, пожалуй, всех силовых структур: от тонкостей правовых к тонкостям психофизическим.

Не бросай товарища!

Но, пожалуй, самыми интересными были практические занятия на полигоне «Горностай».

Первое задание — вынести раненого с поля боя. Парни из нашей группы по-джентльменски пропустили девушек вперед. Нас обрядили в каски и тяжеленные бронежилеты (около 12 кг — не шутка). Мало того, они были еще и грязные, но к грязи мы как-то быстро привыкли — в Приморье то дождь шел, то затягивал густой туман. На поле брани нас уже ждал раненый. Судя по всему, бойцу здорово досталось — он лежал на мокрой холодной земле и не шевелился.

— Что с ним? — сочувственно спросили мы.

— Отдыхает, до вас трем группам показывал, как раненного выносить, теперь они решили поменяться, — ответил за него сержант. Отдыхающего ловко взвалил на спину его сослуживец и, пригибаясь, чтобы пулями не задело, дотащил к своим.

— А теперь вы пробуйте.

В принципе, теорию, как правильно взваливать на спину потерпевшего, я усвоила, но вставать в бронежилете и с коллегой на спине очень тяжело. Успокаиваю себя только тем, что (не дай Бог!) в реальных условиях потащишь товарища — никуда не денешься.

Новая ситуация: журналист перемещается с военными на БТРе. Неожиданно на них нападает противник, задача простая и сложная — выжить.

БТР, украшенный зелеными ветками, как квартира верующего на праздник Троицы, ждал нас на берегу моря. Вновь бронежилеты, каски и крайние (военные не любят слово «последние») наставления Дзюбы.

— Как только произойдет нападение, вам надо спрыгнуть с БТРа, определить, откуда ведется стрельба, и бежать в противоположную сторону, — говорил он. — Там отыскать, где спрятаться, и залечь. От того, с какой скоростью вы это сделаете, зависит ваша жизнь. И, девочки, пожалуйста, забудьте о кокетстве, не придерживайте каску, когда прыгаете с БТРа!

Мы вскарабкались в бронежилетах на БТР, где уже сидели пехотинцы.

— Ребята, подскажите, где тут удобней расположиться?

— Везде неудобно, — рассмеялись они в ответ. — Главное, держаться крепко, а то свалитесь.

Мы поехали. Парни были чертовски правы — это не лучшая техника для перевозки гражданских лиц. Внутри все сжалось в ожидании взрыва. Сей-час, сей-час, сейча… аааааааа!!! Мощный взрыв на мгновение оглушил и вогнал в ступор. Мальчишки-пехотинцы лихо соскочили на землю, и началась пальба.

Так, стреляют со стороны моря, значит, бежать надо в лес. Ветки — не беда, главное, убраться подальше от этого грохота! В лесу я запнулась о корень и очень удачно растянулась в низине. За мной туда же прилетел магаданский коллега Васильич. Место боя затягивало едким дымом, сердце колотилось так, что его стук заглушал выстрелы.

— Пошли, вроде бы все закончилось, — прохрипел коллега. Мы аккуратно выбрались к БТРу. Оказалось, что промчались довольно-таки большое расстояние! Вот что значит страх — тяжесть бронежилета стала ощущаться только сейчас, когда бой закончился.

Хочешь жить — ползи

В качестве развлекательного момента, пока на БТР отправилась другая группа, нам провели занятие по взрывчатым веществам. Сержант — фанат своего дела — продемонстрировал разные виды растяжек, мин и прочих несущих гибель приспособлений.

— Ну, какой вывод можно сделать? — спросил он нас после занятия.

— Что если нас решат подорвать, то сделают это обязательно, — мрачно шутят журналисты.

— Надо быть внимательными, и тогда вас не смогут подловить, — убеждает сержант. — Сейчас мы закрепим ваши знания на практике. Идите во-о-о-он по той тропинке и смотрите под ноги, если вдруг начнется взрыв и стрельба, падайте на землю и ползите. Как отползете — закрывайте голову руками и замрите. Главное, все делать быстро!

— Как же ползти? Грязь кругом!

— Ничего, жить захотите — и по грязи поползете.

Старший группы — Вадим Горбунов из Южно-Сахалинска — пошел по тропке первым, остальные за ним, стараясь идти след в след.

— Мина! — кричит Вадим и встает возле нее. Мы аккуратно обходим и оказываемся на опушке. Меня начинает беспокоить, как же после занятия с раненым и прыжками с БТР удастся быстро лечь на землю и поползти? Спина ноет, руки и ноги трясутся от напряжения… Взрыв! От него заволакивает все дымом, из которого в нас палит из автоматов кто-то невидимый! Жуткое ощущение, что нас расстреливают на опушке. Не знаю, как я оказалась на земле и поползла, а потом накрыла голову руками и замерла. Никаких мыслей — пустота и выстрелы.

Затем команда: «Встать!» Знакомый уже сержант похвалил нас за реакцию и сказал, что при таком раскладе выжили бы все.

Покрытые неровным слоем грязи, под которым наклевывались первые синяки, мы поехали в гостиницу.

Родео — детская забава

Утро следующего дня началось с новости, что нас будут «катать» на БТРе.

— Стрелять, говорят, не будут, просто покатаемся, — радуется смешливая газетчица Юля.

Нас разделили на группы по шесть человек: в числе первой шестерки мы с Юлей забрались в чрево боевой машины. Мы сидели в кромешной темноте и о том, что происходит вокруг, могли только догадываться: вот разогнались, вот резко повернули, а вот влетели на полном ходу в яму.

— Что-то я уже не хочу наверх, здесь, кажется, не так опасно, — начинаю паниковать, в очередной раз стукнувшись на повороте головой.

— Да, ладно, пошли попробуем, авось не свалимся, — настроена оптимистично Юля.

Остановились. С брони БТРа еле спускались заляпанные грязью коллеги.

— Это п…! — работники печатных органов смогли охарактеризовать свою поездку только непечатно. — Держитесь крепко и от веток уворачивайтесь.

— Да, следите за ветками, мы поедем по лесу — может сбить на ходу, потом придется вас по частям собирать, — предупредил командир.

Еще раз повторюсь, что на БТРе сидеть крайне неудобно. Мокрые кроссовки скользят, упереться невозможно, цепляешься руками за какие-то выступы в районе колен и — погнали. Ни секунды тебя не покидает ощущение, что не удастся удержаться на несущемся БТРе и ты сейчас сорвешься вниз. Главное, не разжать руки. Страшно…

— Ветка, — кричит сидящий впереди сотрудник пресс-службы УВД по Хабаровскому краю Максим.

— Ё-о! — не успела увернуться. Ветка пребольно съездила по лицу.

— А-а-а-а-а!

— Твою!

— Я-а-а-ма-а-а!

— Ветка!

— Ё-о-па!

— Ветка!

— Поворо-о-о-от!

— Нагнись!

— Я не могу больше!

— А-а-а-а-а-ё-о-о-о!

— Отпустите!!!

— А как тут снимать?! Маааать!

— Ветка!

Остановились.

— Чтобы я еще на БТР… Да никогда в жизни, — переводит с трудом дыхание Юля.

От напряжения ногти впечатались в красные ладони, в районе кольца нарисовалась мозоль. Руки и ноги трясутся еще сильней.

Недолгий перекур, и курсантов «Бастиона» ждало новое практическое занятие — надо было добраться из пункта А в пункт Б под пулями противника под прикрытием БТРа и морпехов.

Надо ли говорить, что к вечеру, оглохшие от постоянных выстрелов и взрывов, мы лежали в гостинице без задних ног от усталости.

Выжить в первые минуты

Началась подготовка к самому захватывающему (в прямом и переносном смысле) пункту в программе курсов.

Жизнь бесценна только по нашему глубокому убеждению. Для бандитов мы — обычный товар, который надо продать подороже и без возни.

— Никакого героизма, — убеждает слушателей «Бастиона» психолог Алексей Захаров, директор специальных программ Московского Центра защиты от стресса. — Профессия журналиста — экстремальная, но мы не должны геройствовать — это безумие. Надо лишь выполнять свой долг. Вы должны запомнить: если попали в экстремальную ситуацию, главное, чтобы страх не заглушил все остальные чувства. Надо сосредоточиться, посчитать про себя до десяти, заставить сделать простейшие действия, это поможет вернуть самообладание. Если вас захватили в заложники, надо выполнять все, что приказывают. Поймите, что эти люди сейчас тоже очень нервничают и любое отклонение от их сценария вызовет агрессию. Вам надо суметь выжить в первые минуты. Не смотрите им в глаза и не врите, наверняка они о вас знают то, что можно узнать по документам. Все остальное, чего не было в официальных справках, можно опустить.

— Жизнь с ее радостями для вас закончилась в первое мгновение захвата. Все. Ничего больше не будет, как прежде, — со знанием дела говорит военный журналист, писатель Николай Иванов, отсидевший четыре месяца в яме в плену на Кавказе. — Задача боевиков — сломать вас психологически, и, поверьте, они это умеют…

На колени! Голову ниже!

В автобусе царило нервное веселье, все острили и громко смеялись. И вроде бы знали, что нас ждет сейчас, что вот-вот и автобус захватят — пришло время практического занятия по захвату в заложники, и все равно взрыв под колесами оказался неожиданностью. Водитель гостеприимно открыл «террористам» двери. В салон ворвались два боевика в черных масках и с оружием в руках. Первыми на улицу вытащили нас с коллегой Таней с хабаровского телевидения. Захват заложников, как и обещали, сделали приближенным к реальности. Меня схватили за волосы, дернули, и грубый мужской голос приказал: «На колени, с…!» И тут же над ухом раздалась автоматная очередь.

— Руки за голову! На колени!!! — и снова выстрелы. Меня толкнули лицом в траву, я понимала, что сейчас из автобуса волокут наших товарищей, некоторых даже почувствовала — кто-то прошелся по ноге. Террористы были щедры на ругань и выстрелы.

— Голову ниже!

Тут мне надели на голову мешок. Я отметила, что он похож на гостиничную наволочку и пахнет так же.

— Вставай, с…, — меня опять же за волосы подняли и погнали по лесу. «Погнали», конечно, не то слово. Обзора в мешке, соответственно, нет, поэтому идти было сложно. Захватчики провели меня по телу кого-то из моих коллег, когда я в очередной раз запнулась обо что-то, меня лягнули тяжелым ботинком по ноге и швырнули на землю.

Над ухом снова несколько раз выстрелили.

— На колени, с…, и не шевелись.

О том, что это всего лишь учения, даже мысли не было. Я не могла никак привести в порядок свое дыхание. Никак не получалось нормально вдохнуть, так и не пойму, от страха или от обиды, что со мной так обращаются. В небольшой проем было видно зеленую веселую травку. Я ее запомню на всю жизнь. Кругом крики, выстрелы и ругань, я не знаю, что с моими товарищами, что будет со мной, и вижу лишь эту траву. Вдруг защемило сердце, и только одна мысль: «Какого хрена я делаю здесь в лесу, на коленях и с мешком на голове?! Зачем шеф отправил меня сюда?» Мои горестные размышления прервал пинок и приказ: «Вставай, с…!»

— В машину ее!

Меня подхватили и потащили, я снова запнулась и поняла, что не могу больше терпеть эти издевательства. Пусть лучше убьют! Постойте. Но ведь это же все нереально?

— Я выхожу из игры! Выхожу, отстаньте! Я не играю больше!

— Что?

Меня снова швырнули на землю.

— Расстрелять! — услышала холодный приказ.

Чья-то рука придавила мою голову к земле. Я видела, что кто-то подошел ко мне, громыхнул затвор. Я почувствовала дуло автомата.

Выстрел. Волна от выстрела разорвала воздух возле лица.

Меня убили.

Какое-то время меня держали лицом к земле даже после расстрела. Потом отпустили. Сняли мешок. Я увидела, как последние террористы запрыгивают в кузов «Урала» и машина уезжает. Попыталась встать с колен и повалилась. Плюхнулась на землю, стала щипать траву вокруг себя и реветь.

Коллеги-операторы, которые снимали все это безобразие и не были захвачены в плен, повернули было ко мне камеры. Думаю, хороший кадр: первый «застреленный» журналист размазывает слезы по лицу грязными руками.

— Не снимайте, — только и хватило сил попросить. И снова новый поток слез.

Мне помогли подняться солдаты из медицинской роты. Так и отвели в слезах и с травой в руках к машине с красным крестом на борту. Иванов был прав: казалось, что прежняя жизнь не вернется уже.

Что происходило дальше

В «последние» мои минуты жизни остальных заложников тоже попинали, погоняли по лесу, оглушили выстрелами, надели наручники и закинули в кузов «Урала». Потом их «покатали» по полигону.

— Когда машина остановилась и с нас сняли мешки, я увидел, что девчонки все в слезах, а у мужиков перепуганные лица, — рассказывает Валерий Тищенко из «Приамурских ведомостей». — Мне так сильно затянули наручники, что руки посинели. Нас загнали в ямы по несколько человек. Я посмотрел, что попал с одними девчонками, и предложил взять на себя роль старшего, как нам объясняли на лекции. Когда подошел бандит, я сказал, что старший и готов озвучить наши просьбы. Но террорист отреагировал не так, как нам описывали: «Ты старший? Расстрелять его!» Меня поставили к стенке и выстрелили. Очень неприятное ощущение.

— А этот… редактор и говорит мне: «Съезди, мол, отдохни, в море покупаешься», — пытается подкурить дрожащими руками еще один расстрелянный журналист. — Ему бы, б…, такой отдых! Я море только с БТРа и видел…

Террористы, будьте людьми!

На следующий день курсантов вновь ждал захват, но уже с допросом, чтобы навсегда вбить знания о том, как вести себя в плену.

Травмированных на предыдущем нападении освободили и разрешили наблюдать со стороны.

— Так, террористы, вы вчера немного переусердствовали, — отчитывает людей в масках Геннадий Дзюба в ожидании автобуса с жертвами. — Сегодня их не бейте, возле уха близко не стреляйте — у меня все курсанты оглохли! И, смотрите, вчера девчонка ожог заработала — выстрелили ей в бок. Поаккуратней. Главное, допрос. И не материтесь так — что про вас люди подумают?

Захваченных журналистов с мешками на головах загнали в катакомбу. В темном сыром помещении их заставили встать на колени. Мигала лампа, один из боевиков время от времени стучал по железной двери, нагнетая страх на несчастных. Даже со стороны на это было жутко смотреть…

— Двоих на допрос!

— Зачем приехали сюда?

— Мы журналисты, не стреляйте!

— У меня бедная редакция, вы за меня много не получите, — путается одна журналистка, забыв о том, что нам говорили на лекции обещать за себя выкуп.

— Бедная? В расход ее, — решает «командир боевиков». — Побежишь по минному полю, выживешь, значит, повезло. Бе-еги-и-и-и!

— А ты, — обращается он газетчице Юле. — Бери оружие! Стреляй в нее! Быстро!

С перепуга Юля схватила автомат, чего делать категорически нельзя.

— Стреляй! — заорали на нее, тряхнули за шкирку и стали палить из автоматов боевики. Юля неожиданно нажала на курок.

— Молодец! Живи, — ее отпустили.

Она подошла к автобусу и осела.

— Я УБИЛА человека, — рыдала она. — Не знаю, как это произошло! Я убила, убила… Я не хотела, прости меня, пожалуйста!

Рядом истерично смеялась ее жертва…

Нервные срывы, шок от произошедшего, синяки и шишки. Для чего это? Зачем над журналистами издевались целую неделю?

— Я хочу, чтобы после этих курсов у вас навсегда пропало желание ехать в горячие точки, — поделился Николай Иванов. — Думаю, что «Бастион» сохранит ваши жизни.

По окончании курсов нам выдали сертификаты и подарили футболки с надписью на двух языках: «Я журналист, не стреляйте!» Надеюсь, что никому из нас не придется больше произносить эту фразу…

— Самое главное, чтобы полученные на «Бастионе» знания вам никогда не пригодились, — сказал на прощание руководитель проекта Геннадий Дзюба. — В противном случае вы хотя бы теперь имеете представление о том, что бывает на войне…

Ирина ТРОЦЕНКО,

фото автора