Николай Данилюк: «Мне не стыдно за свою жизнь!»

25 апреля Николаю Николаевичу Данилюку, бывшему председателю Хабаровского крайисполкома и почетному гражданину города, исполняется 75 лет. Достойный возраст, когда можно оглянуться на прожитые годы и вспомнить самое дорогое.

Он практически не живет в своей городской квартире. Выстроенный по собственному проекту деревенский дом нравится больше. Там лучше думается и дышится, есть возможность заняться пчелами, которым Николай Николаевич отдал почти десять лет. Нравятся ему эти полосатые насекомые-трудяги, с которыми поговорить можно на любую тему, они, знай, жужжат: то ли соглашаются, то ли возмущаются…

Другая жизнь

Он родился незадолго до войны. Родная Филаретовка находилась на границе Приморья с Маньчжурией, где к концу 1941 года группировка Квантунской армии достигала почти миллиона человек. А в деревне оставались старики да дети.

— Нелегкое было детство, — вздыхает Николай Николаевич. — Восемь детей в семье, двое во время войны умерли от голода. Это при огороде в 70 соток! А есть нечего. Да в те годы и не разрешалось засевать и обрабатывать столько, не более 15 соток. Если кто поступал иначе, то излишки забирали и все отправляли на фронт. Мы рано пошли работать. Я даже школу не закончил, только семилетку. Трудовую книжку мне выдали в 12 лет. Работал лудильщиком на заводе, за что директору здорово попало, когда какая-то комиссия с проверкой приехала. Производство-то считалось вредным, а я был несовершеннолетний. Вспоминаешь, как из другой жизни все.

Армия

— Мне повезло с армейской службой с самого начала, — продолжает Николай Николаевич. — Попал в полковую школу Волочаевского городка, где готовили сержантов. И вдруг как-то ночью за мной приходит капитан из контрразведки. Проговорили почти до утра. Интересовался, откуда я родом да как попал в Хабаровск. Через несколько дней опять вызывает. У меня на душе кошки заскребли, не понравилось мне такое внимание. А когда он вновь пришел среди ночи, я его прямо спросил, чего он от меня хочет. Оказалось, что на меня «положили глаз» контрразведчики из СМЕРШа. И вскоре последовал перевод в их 35-ю роту. В армии в те годы везде были идеальный порядок и дисциплина, а здесь особенно. Одно было плохо, не разрешали срочникам посещать школу. Но я решил во что бы то ни стало получить среднее образование и наперекор приказу, на свой страх и риск, нашел вечернюю школу на улице Комсомольской.

Директриса взяла меня с условием: раз учиться я мог только в выходные дни, то должен получать отличные оценки, чтобы не создавать проблем ни ей, ни себе. За парту садился в 9 утра и занимался до 9 вечера. Вместе с аттестатом пришел приказ о моей демобилизации. Жить в Хабаровске было негде, и я решил подписать контракт и остаться в армии хотя бы на то время, пока буду учиться заочно в институте. Только получив диплом инженера, решил распрощаться со службой. Всегда вспоминаю эти годы добрым словом. В армии стал коммунистом, меня несколько лет избирали секретарем парторганизации, научился работать с людьми, понимать и решать их проблемы. Как оказалось в дальнейшем, это стало основой для всей моей последующей жизни.

Партия выбирала лучших

Устроиться на работу в советское время было несложно, заводам и крупным предприятиям города кадры нужны были постоянно. Одно такое объявление попалось на глаза Николаю Николаевичу: авиационно-технической базе Хабаровского объединенного авиаотряда требовался главный механик. Он подал заявление. Но оказалось, что желающих кроме него еще 13 человек. С каждым побеседовали, посмотрели документы и сделали выбор в пользу Данилюка. А через несколько лет он возглавил АТБ и параллельно стал заместителем командира отряда по наземным службам. В его подчинении находилось почти 5 000 человек, которые обслуживали приводные наземные станции, аэродромы Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре, автобазы, службы связи, ЖКХ, ГСМ. Он дневал и ночевал на работе, стараясь вникнуть во все. А знаний не хватало. И тут пришел вызов на учебу в Киевский институт гражданской авиации.

— Учиться я любил всегда, делал это с желанием, — говорит Николай Николаевич. — Год пролетел быстро. И вдруг меня приглашают к ректору и предлагают возглавить новый аэропорт «Борисполь». При этом было сказано, что все вопросы по переводу решат в министерстве. Такого поворота событий я не ожидал. У меня даже дух захватило! Конечно, я дал согласие. Вернувшись в Хабаровск, никому ничего не сказал, продолжил работать в авиаотряде как ни в чем не бывало. Прошел месяц, за ним другой. А приказа нет и нет. Но тут меня вызывают в Железнодорожный райком партии к секретарю Евгению Семеновичу Редько, который сказал, что меня хотят избрать депутатом районного совета с последующим переводом в райисполком. Я начал отказываться. По стечению обстоятельств именно в это время пришел приказ на перевод в Киев. Но Редько мужик упертый был, от своего решения редко отступался. Он созывает бюро, которое избирает меня председателем райисполкома. Но за мое несогласие тут же исключают из партии. Это означало крах всей карьере!

Побежал я по всем кабинетам. Помню, как сказал мне тогда Николай Михайлович Костиков, заведующий орготделом крайкома партии: «Посмотри, сколько у меня инженеров в приемной сидит. Их, в отличие от тебя, посылают работать в совхоз. Может быть, ты туда хочешь?» Делать нечего, пошел я на поклон к Редько. Но только начал привыкать к этой работе, как меня перевели в Индустриальный район. Год был председателем райисполкома, а потом меня избрали первым секретарем райкома партии.

Путь к власти через совхозное поле

Нелегко поначалу было Данилюку на новом месте. Начинал возводиться Южный микрорайон. Дома построили, а магазины и школы еще в проекте, с транспортом вопросы не решены...

— А сверху крайком давит, — признается Николай Николаевич, — директивы шлет по шефской работе, строительству ЛЭП-500. Сколько раз с Черным ругались. Алексей Клементьевич все хотел хабаровчан накормить овощами. Сейчас уже никто н не вспоминает, сколько горожане отрабатывали на совхозных полях. Собирали 110 тысяч тонн овощей! Во всех рабочих и студенческих столовых их подавали бесплатно.

Строительство ЛЭП-500 от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре, курировало Минэнерго Союза. Участок Индустриального района был одним из самых сложных — болотина, топи. Вот туда и привезли проверяющих. Они посмотрели, головами покрутили и так ехидно спрашивают меня: «Ну и когда вы эту ЛЭП построите?» А я уверенно отвечаю, что секретарь крайкома задачу поставил в этом году сдать. Они переглянулись и отвечают: «Ваш секретарь крайкома авантюрист. В мировой практике еще не было, чтобы в таких заболоченных местах за полтора года ЛЭП-500 появилась.» А мы построили!

Как-то вечером позвал меня Алексей Клементьевич к себе и объявил, что завтра нужно вылетать в ЦК. Оказывается, мою кандидатуру подали на председателя крайисполкома и нужно было пройти согласование. Мне там все говорили, что такого прецедента не припоминают: сменить кресло первого секретаря райкома партии сразу на кресло председателя крайисполкома. Но Черный в то время пользовался большим авторитетом, и его слово было решающим. Так я попал в председатели.

О чем не говорят вслух

Сожалеет Николай Николаевич, что развалился Советский Союз. Это действительно было крепкое, работоспособное и великое государство. Сожалеет бывший председатель и о том, что очень уж большим стал чиновничий аппарат. В его бытность крайком и крайисполком насчитывали всего 475 человек, считая хозяйственный персонал. А сегодня, куда ни кинь взгляд — в городе одни административные вывески.

— К станку сегодня не загонишь ни палкой, ни большими деньгами, — говорит Николай Николаевич. — Молодежь кинулась постигать модные профессии юристов, экономистов, менеджеров. Вернись моя молодость, путь инженера прошел бы снова. Много пережил я в жизни. Но никогда не прятался за спины старших товарищей, всегда имел собственное мнение, не боялся его высказывать. Мне не стыдно сегодня людям в глаза смотреть.

Елена ЧЕРНИКОВА,

фото автора