Дом-коммуна для преступников

Идеальная чистота, ковры  на полах и картины на стенах — ни за что не поверишь, что в этом уютном доме живут исключительно преступники. Причем кто-то загубил чужие жизни, а кто-то — свою…

Секта для отморозков

На остановке нас встречает мужчина в белой рубашке и тщательно отглаженных брюках.

— Игорь, помощник, — улыбается он и предлагает идти за ним. В другой ситуации никогда бы не пошла за таким человеком — руки Игоря сплошь покрыты наколками, на пальцах чернеют нарисованные перстни. Наш проводник, заметив интерес к своим картинкам, смущается и старается спрятать руки за спину: — Нас всегда по этим картинкам встречают. Это, считай, краткая характеристика с указанием ремесла. Полицейский на такие художества глянет и сразу поймет, что за человек перед ним. Знаете, как они удивляются, когда понимают — в нашей организации мы реально встали на путь исправления. У нас и соседи, когда увидели, что в дом въезжает с десяток людей в наколках, испугались, а потом подружились с нами. Все. Пришли.

Мы остановились перед двухэтажным коттеджем с красивой застекленной верандой, перед которой разбита небольшая цветочная клумба. В прихожей больше десятка тапочек, нам тоже предлагают разуться — в доме все полы застелены коврами. Шлепаем по ворсу в гостиную: здесь также ковры, несколько диванов, картины, телевизор и книжный шкаф, где всю нижнюю полку занимают одинаковые, потрепанные от постоянного употребления Библии.

— Некоторые называют нас сектой, а я считаю, что лучше быть сектантами, чем теми, кем мы были до этого,— говорит Александр, руководитель этого дома-коммуны для заблудших душ. — Мы были отбросами общества, отморозками, от которых отвернулись даже родители, пасть ниже, чем мы уже невозможно. А сейчас — посмотрите на меня. Меня считают человеком, приглашают для участия в круглых столах. Да я в полицию захожу смело, и они обращаются ко мне на «вы» и по имени-отчеству. Прежде я и представить себе такого не мог! С полицией мы взаимодействуем, участковый к нам с проверкой приходит — мы ничего не скрываем и всегда идем на встречу.

Из 38 лет жизни девять Александр провел в тюрьме. Вышел и сел на героин. Избавиться от зависимости и начать все заново ему помогли такие же «сектанты». Теперь с системой исполнения наказания у Александра другие отношения — партнерские. «Выпускникам» тюрем и лагерей бывший наркоман и зэк со-товарищи предлагает перейти на светлую сторону — пополнить ряды исправляющихся граждан.

Братьями здесь величают друг друга не в память о криминальном прошлом, как показалось вначале, а потому что они считают себя братьями и сестрами во Христе. Со сложными судьбами.

Убийца с Библией

— Библии, которые мы читаем, канонические, — объясняет Александр. — Христос дал нам шанс самим выкарабкаться, и мы будем помогать другим. Теперь это наше служение.

— Я в общей сложности двадцать лет отсидел, — признается его помощник Игорь. — Сначала сел за убийство, потом за продажу наркотиков. Когда вышел, понял, что никому в этой жизни не нужен: жена ушла, забрав сына, на работу с таким послужным списком никто принимать не захотел, и я начал пить. Мне скоро 49 лет исполнится, и только сейчас начинаю жить. Бывшая жена поняла, что я человеком стал, разрешила общаться с сыном. Он и ко мне сюда приезжает в гости. Такой парень хороший — в Суворовское хочет поступить. Говорит: «Стану настоящим мужчиной». На экзамене немного баллов не добрал — английский подвел, но он не отчаивается — еще будет пробовать. У меня новый брак и младшему сыну 3 годика. Ничего бы этого у меня не было, если бы не уверовал. Спасибо Богу и ребятам-миссионерам, благодаря им я живу.

Раскаявшийся убийца с Библией — мы все это проходили в школе, но не многие верили в то, что это возможно в реальной жизни. А ведь это то, о чем писал Достоевский: коли веришь в воскрешение Лазаря, то поверишь и в шанс изменить свою жизнь.

Золотые руки в куполах

Благотворительная организация имеет филиалы по всей стране — новичков обязательно положено перекидывать подальше от родного города, в котором слишком много искушений. В хабаровском доме-коммуне из местных только дядя Саша — его подобрали накануне вечером на «Ухтомке», где тот возлежал на дороге будучи в сильном подпитии. Сейчас он отмытый, в выданной чистой одежде сидит рядом с нами, вслушивается в разговор и потирает колени, будто готовится к речи.

Рядом Валера, бывший криминальный авторитет из Молдавии. Послужный список — 30 лет лагерей, в жизни не работал ни дня. В приют обратился, когда уже понял — наигрался. Больше нет сил и здоровья изображать крестного отца мафии.

На кухне стругает салат и варит огромную кастрюлю супа Юля. Женщина оказалась здесь с маленькой дочкой Викой — глазастой девчонкой, любимицей взрослых. Путевку в приют получила так же, как и большинство — через наркотики.

 — Употребляла, что только можно, и потеряла в жизни все: работу, квартиру, друзей, — говорит она, ни на секунду не отвлекаясь от приготовления пищи — скоро обед, и ей надо накормить двадцать человек. — Сейчас я на реабилитации, очень надеюсь, что смогу жить нормально.

Братский патруль

— Я в гостях был, а хозяева не пришли, а тут мне плохо с сердцем стало, и вот ребята мне помогли, — неожиданно решается вступить в разговор дядя Саша, отрывисто сообщая свой вчерашний день.

— Лукавит он, — улыбается Игорь. — Не осознал пока, что Бог ему шанс дает. Его наш патруль вчера нашел.

Братья периодически отправляются в рейды — искать заблудшие души. Точек, где чаще всего им попадаются нуждающиеся в помощи люди, немного: самая богатая несчастными улица Ухтомская. Чуть меньше «клиентов» в районе железнодорожного и автовокзала.

Пионерские заповеди

В доме-коммуне существуют запреты: на спиртное, наркотики, кражи, конфликты и нецензурную брань. Здесь живут по единому распорядку — пионерский лагерь и только!

— Точно, пионерский, с обязательными историями по вечерам, — смеется Александр. — Мы всегда собираемся и беседуем на библейские темы, рассказываем случаи из своих судеб. У нас строгая дисциплина: на женщинах обязанность по дому, мужчины берутся на любую работу, чтобы заработать на продукты, одежду и арендную плату. За дом в месяц нам требуется отдавать 60 тысяч. Поэтому мы не отказываемся ни от каких заказов: подметаем, моем, грузим, строим — у нас есть братья с золотыми руками. Вот лестницу сами на второй этаж сделали из старого шкафа.

Из двадцати обитателей дома всего четыре женщины. Братья объясняют это тем, что слабая половина человечества на самом деле гораздо сильней и способна вытащить себя из трясины самостоятельно.

Вход в сестринскую только для женщин. Здесь висит копия «Незнакомки» Крамского, надменно взирающей на всех. Эта комната самая уютная.

— Девочки есть девочки — все самое красивое у себя собрали, — комментирует Игорь. — Мужчины им не досаждают. Конечно, могут возникнуть чувства между людьми. Но влюбленные тогда должны оформить отношения в ЗАГСе, потом только они съезжаются в одну комнату. Добрачные связи под запретом.

В соседней братской — двухярусные кровати занимают все пространство.

— Это как в тюрьме, да? — вспоминаю фильмы о криминале.

— В тюрьме такой красоты не встретишь, — дружно смеются братья. — Тесновато, конечно, но жить можно.

Своего жилья у обитателей дома нет, а у большинства даже документов. Жить в доме-коммуне они могут неограниченный срок. Главное — соблюдать дисциплину и стараться быть достойным членом общества. Чтобы братья и сестры от скуки не начали снова пить или хулиганить, руководители центров разнообразят их досуг: шахматные турниры за символические призы, чтение и обсуждение книг, игры в нарды. К этому скоро добавятся садово-огородные работы — члены организации планируют разбить грядки на участке.

— Мы стараемся быть такими же людьми, как и все вы, — говорят братья на прощанье — за забор без разрешения им выходить нельзя, поэтому нас не провожают. Конечно, хочется верить, что жизнь в коммуне меняет бывших преступников, наркоманов и алкоголиков. Хотя верится в это с трудом. А христиане они, кришнаиты или бахаи — какая к черту разница…

Ирина ТРОЦЕНКО, фото автора