Круглый стол. Природа не терпит пустоты

26 июня — Международный день борьбы с употреблением наркотиков. Разговор о проблеме ведут Павел Шаповалов, начальник отделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УМВД России по г. Хабаровску, Павел Копытков, руководитель реабилитационного центра «Жизнь без наркотиков», Василий Волосников, директор школы № 85, депутат Хабаровской городской думы, сотрудники наркологического диспансера — и.о. заведующего Елена Клямко, психиатры-наркологи Людмила Солодчикова и Татьяна Пекусова, медицинский психолог Светлана Баранова. Свое видение проблемы излагают также идейный наркоман Сергей Р. и мать погибшей наркоманки Валерия В.

В мае вступил в силу федеральный закон о принудительном лечении наркоманов. Теперь по решению суда они могут быть направлены на диагностическое обследование, профилактику и реабилитацию.

Людмила Солодчикова:

— Приветствую этот закон. Добровольность лечения всегда вызывала у меня недоумение: ну какая может быть воля у наркомана? Апеллировать к тому, кто в процессе употребления, бесполезно. Разговаривать можно лишь с тем, кто вышел из состояния наркотического опьянения. А вывести его можно чаще всего лишь принудительно. Теперь у наркозависимых появился выбор: или ты идешь на реабилитацию, или в тюрьму, потому что употребление и распространение наркотиков — уголовно наказуемые преступления.

Елена Клямко:

— В СССР были ЛТП (лечебно-трудовые профилактории), где принудительно лечили алкоголиков. Потом от этой практики отказались: мол, это нарушает права личности. Теперь вернулись к верной мысли, что такая добровольность — путь в никуда. Права одного начинаются там, где заканчиваются права другого. Именно наркоманы нарушают права окружающих. Они потенциально опасны. Воруют, что плохо лежит, ради дозы могут убить.

Павел Шаповалов:

— Принудительно — это правильно. Но мое субъективное мнение — наркоманов нельзя вылечить, особенно если речь идет о тяжелых наркотиках. Да, зависимые стабилизируются на какой-то момент, но выбирается из ямы один на сотню. У нас есть случаи, когда после 10 лет трезвой жизни наркоман срывался. И еще момент: героин употребляют в основном взрослые люди. Есть ли смысл принудительно лечить взрослого идейного наркомана?

Валерия В.:

— Как вы можете так говорить! Если бы раньше лечили принудительно, моя дочь, возможно, осталась бы жива. Даже пусть бы в тюрьму попала, но лишь бы была жива! Она не хотела добровольно лечиться. Говорила: «У меня все отлично. Тебе надо, ты и лечись».

Павел Шаповалов:

— Наркоманы и в тюрьме выползают из дурмана — без помощи врачей. На мой взгляд, их можно вылечить, только закрыв на очень долгий срок. Ни потребителей, ни сбытчиков тюрьма не исправляет. Они выходят, восстанавливают каналы. Это рисковый, но прибыльный бизнес. Причем раньше этим преимущественно цыгане занимались, а сегодня много и русских.

Людмила Солодчикова:

— Думаю, главная задача — спасти молодое поколение. Подростки быстро становятся зависимыми, наркотики сильно действуют на их психику. Особенно стремительно деградируют девочки, гораздо быстрей парней. Страшно, что никакая статистика не убеждает подростка. Каждый уверен, что именно он тот счастливчик, который обманет судьбу.

Валерия В.:

— Да, это наш случай. Дочь сидела на героине, потом «друзья» перетащили ее на так называемые легальные соли и смеси и тропикамид. Физические и психические изменения — мгновенно. Она не прожила и полгода. Моя жизнь — это ад в миниатюре, и он до сих пор не кончился. Чем я прогневила господа, как проглядела дочь? Живу в ужасе, не могу спать — у меня сын школьник. По ночам с фонариком проверяю его руки, роюсь в вещах, подслушиваю, подглядываю. Понимаю, что сама уже нуждаюсь в медицинской помощи.

В ноябре 2013 года прошло селекторное Всероссийское совещание по борьбе с наркотиками. Факты: в Хабаровске с января по ноябрь выявлено 1 082 преступления, связанных с оборотом наркотиков — на 200 больше, чем за этот же период 2012 года. Цифры — выше среднего показателя по стране.

Павел Шаповалов:

— Могу привести свежую статистику. С января по май нынешнего года выявлено 265 преступлений. За аналогичный период прошлого года — 190. Это говорит о том, что мы стали работать продуктивней. Ведь наркоманы не тот народ, который является с повинной. По сбыту выявлено 86 преступлений (было 42), раскрыто 145 (было 106). Что касается возраста наркоманов, то ответ неоднозначен. Молодежь — это синтетики, взрослые — героин, подростки — разные смеси. В моей практике были дети 12—15 лет, которые сидели на игле. И цыганские дети, и русские.

Людмила Солодчикова:

— Знаете, очень не хотелось бы, чтобы хватали бедных наркозависимых людей. Их не казнить, их лечить нужно. Ведь он даже не осознает, что торгует смертью. Ему нужда доза, ради этого он и сворует, и предаст. Мне кажется, нужна система, нужна воля мирового сообщества, чтобы истребить эту заразу.

Татьяна Пекусова:

— Хуже всего, что в обществе не культивируется осуждение наркоманов. У меня в институте были знакомые, которые курили траву. Ну да, будущие врачи, как ни странно это звучит. Есть среди зависимых студенты педвуза. А разве наркоманы — будущие родители — это нормально? Страшно, что многие с травы переходят на синтетику, потом на героин.

Сергей Р.:

— Это ерунда, что с легких переходят на тяжелые. Можно всю жизнь сидеть на травке. Тот, кто хочет попробовать героин, может сделать это сразу. А зависимость — обычное явление в нашей жизни. Кто-то не может жить без кофе, без сигареты. Нужно просто не допускать зависимости. Согласитесь, людям нужно как-то снимать стресс. Слабые наркотики для этого подходят гораздо лучше, чем алкоголь. Я за легализацию легких наркотиков.

Павел Копытков:

— Интересная позиция: или — или. То есть совсем без допинга жить нельзя? Или алкоголь, или наркотики? Я думаю так: человек создан вот таким, и должен уметь получать радость без допинга. Не умеешь — учись. Любое решение должно определяться тем, какую оно принесет пользу. Я считаю, что пробовать зелье нельзя даже из любопытства. Ведь все знают, что наркотик — зло. Попробовал — и ты уже на крючке.

Сергей Р.:

— Обычная пропаганда. Сейчас будем говорить про спорт, семью, учебу. Да бросьте! Я почти 10 лет балуюсь грибами и при этом не считаю себя наркоманом. Принимаю нечасто — два-три раза в месяц, когда хочу расслабиться. Мир становится ярче, проблемы уходят. Говорят, что от грибов можно сойти с ума, но это если не знать меры. О себе могу сказать, что я вполне успешный человек. Престижная работа, семья, дети. Коллеги не знают, что я иногда ухожу в сказку. Еще один аргумент «за» — после грибов или травы нет похмелья, как после водки.

Павел Шаповалов:

— Да, картинка известная: человек вроде трезвый, никакого запаха, а ведет себя неадекватно. Без анализа не поймешь, что там намешано в его организме. Наверное, есть умники, которые тихонько в уголке жуют грибочки и сидят себе дома. Но есть и те, кто идет в народ, садится за руль. У наркомана изменяется сознание — этим все сказано.

Татьяна Пекусова:

— Легких наркотиков не бывает. Нет той границы, за которую не захочет заглянуть любопытный подросток. Вы, Сергей, лжете, когда говорите о личном выборе. За наркомана решает наркотик. Люди разные. Вы утверждаете, что знаете меру. А другой не удержится — а что там, за горизонтом? Хочу спросить: почему вы не похвалитесь коллегам своей «сказкой»? И что скажете, если ваши дети станут принимать галлюциногенные грибочки?

Сергей Р.:

— На работе не говорю, потому что знаю: не поймут. Решат, что я могу быть ненадежным, хотя это не так. Моя мысль становится даже ясней, когда я общаюсь с миром грез. Дети — отдельные от нас личности, и сами должны делать выбор. Наше дело — помогать и молиться, если ребенку это понадобится.

Уже более подростков лет детей в российских школах тестируют на наркотики. При этом многие учебные заведения сами пришли к необходимости такого тестирования.

Павел Копытков:

— Честно говоря, не вижу смысла в этой акции. Мало узнать о проблеме, нужно понимать, как ее решить. Необходимо, чтобы у детей не было пустоты внутри. Родители, давая ребенку жизнь, должны знать, что отвечают за него перед Богом. Они должны вести его за руку, пока он не станет взрослым. Если не готовы к этому, значит, не готовы стать родителями.

Светлана Баранова:

— Можно мечтать об идеальной ситуации, но мы говорим о реальной жизни. Нужно успеть остановить подростка, пока не поздно. Он не понимает опасности и при этом знает, что нарушает запрет. Опасность, что разоблачат, — сдерживающий фактор для многих. К тому же мы не раскрываем результаты тестирования учителям и одноклассникам.

Павел Копытков:

— Учителя и сами часто знают, что происходит в школе. Только говорить об этом опасно — они же и останутся виноватыми. Было бы неплохо, если бы школы поощряли за то, что они выявляют наркоманов.

Василий Волосников:

— Я неоднозначно отношусь к тестированию. С одной стороны, это дело важное, а с другой требует особого подхода. К тому же ничего мы без согласия родителей не можем сделать. Подросток, у которого все нормально, без страха соглашается на тест, если же грешен, всеми силами будет упираться. По-моему, уже одно это позволяет делать выводы.

Татьяна Пекусова:

— Да, если школьнику нет 16 лет, можем тестировать его только с разрешения родителей. Если они отказываются, обращаемся в инспекцию, убеждаем маму. Честно говоря, родители часто бывают самой большой проблемой. Мы выступаем на собраниях, а они говорят: «Чего вы нам прописные истины рассказываете, мы все сами знаем!» А на деле это не так. У нас есть случай, — мама не знала, что ее дочь законченная наркоманка с 10-летним стажем.

Людмила Солодчикова:

— Часто родители сознательно отгораживаются от проблем. Спрашиваю парня, который уже год употребляет героин: «А родители что, не замечают?» Отвечает: «Ну да, замечают, конечно. Но я говорю, что курю травку. Они ругают, но не очень. Отец сам покуривал в прошлом, вот и думает, что поумнею — брошу». Думаю, тестирование заставит родителей задуматься.

Василий Волосников:

— Нужно, чтобы ребята сами понимали вред наркотиков. Как дойти до их сознания? Скучные лекции дают обратный эффект. Монотонный бубнеж о вреде наркотиков никого не убедит. А вот раскайфованный товарищ, рисующий красивые картины, очень заманчивый пример. Тестирование… Вот мы проводим экзамен, контрольную. Для чего? По результатам можно узнать, в какой теме пробелы, над чем нужно работать. Тест — тот же экзамен. Ради чего? Разве у нас есть программа, которая навсегда отвратит подростка от наркотиков?

Валерия В.:

— Не знаю, как бы я реагировала, если бы мне сказали, что дочь принимает наркотики. Может быть, все было по-другому. Но я узнала сама и изо всех сил скрывала это от друзей, от мамы, от соседей. Надеялась, что сами справимся. Признаться, мама и сейчас, после смерти внучки, не подозревает, какова истинная причина ее смерти. Я не смогла сказать правду. Считаю, что родители должны знать, что их ребенок употребляет наркотики. А ребенок должен знать, что родители узнают. Надо тестировать. Или скоро мы потеряем целое поколение.

Павел Копытков:

— А я остаюсь при убеждении, что тестирование — не метод. Нужно работать с родителями, учить их распознавать тревожные сигналы. У наркомана, даже начинающего, меняются привычки, распорядок дня, аппетит. У него появляются новые друзья, портятся отношения с родителями. Есть и визуальные признаки: расширенные зрачки, исколотые вены, заторможенная речь, красные глаза, стеклянный взгляд.

Елена Клямко:

— Да, с родителями нужно работать плотнее. Нужно, чтобы они поняли: главное — не прятаться от беды. Если выяснили, что ребенок попал в зависимость, — немедленно к специалистам.

25 мая в Хабаровске состоялось межведомственном совещание руководителей правоохранительных органов ДФО. Из резюме: округ остается одним из неблагополучных в РФ. Это обусловлено природно-климатическими условиями (в регионе растет конопля), приграничным положением с КНР и тенденцией к сокращению населения с замещением мигрантами, в том числе из наркоопасных регионов.

Павел Шаповалов:

— Я бы не стал говорить о природно-климатических условиях. На счет эмигрантов соглашусь: выходцы из Азербайджана, Узбекистана дают тревожную статистику. По нашей информации, от них идет тяжелый наркотик героин. Что же касается Китая, то здесь говорим о синтетике. Синтетические наркотики ходят в ночных клубах, в Интернете их продажа поставлена на поток. При этом китайцы так быстро изобретают новые препараты, что у нас не успевают вносить их в перечень запрещенных.

Павел Копытков:

— Показательно, что наркоманов не останавливает чужой опыт. Бывает, что и наоборот. Я был в проблеме 17 лет, 4 года живу трезвым. Стал наркоманом сознательно. Меня привлекали горящие глаза наркоманов. Импонировало, что у них нет преград в достижении цели. Я хотел тоже стать сильным, преодолевать препятствия, смеяться над ними. Знал о расплате и был к ней готов. При этом не думал, какое горе доставляю близким. Валерия говорила, что она жила в аду. Так и есть. Не знаю, как эти 17 лет пережила моя мама.

Людмила Солодчикова:

— Страшно, что сегодня зелье легко можно купить. Помню, в 1980-е годы к нам приезжали американцы обмениваться опытом, говорили про кокаин, а мы понятия не имели, что это такое. С тревогой рассказывали им о нашей конопле. У нас тогда было 300 наркоманов на весь край. Американцы позавидовали: нам бы ваши проблемы! Тогда и с распространением было по-другому — только через доверенных лиц, с оглядкой. Сегодня наркотик практически в свободном доступе.

Павел Шаповалов:

— Я недавно испытал шок — увидел объявление на своей страничке в «Одноклассниках». Курительные смеси с фотографиями, таблетки. И предложение: звоните, пишите в личку. И никак его не поймаешь! Проблема в том, что оплата проходит через электронный кошелек, это сложно отследить. Получатель денег может находиться в тысячах километрах от покупателя. Заказчику после оплаты звонят или шлют сообщение, указывают место, где положили зелье.

В 2011 году были запрещены к свободной продаже кодеиносодержащие лекарственные препараты, из которых в домашних условиях можно изготовить сильнодействующий наркотик дезоморфин.

Светлана Баранова:

— Это правильное решение. Представьте, как это было: наркоман зашел в аптеку, взял нужные таблетки. Потом по пути в хозяйственном магазине купил остальные ингредиенты, и все, можно варить отраву. Получался «крокодил» — доступный и страшный синтетический наркотик. Быстрое привыкание, распад организма, человек гниет заживо. Рецепт легко найти в Интернете.

Павел Шаповалов:

— Согласен, перекрыли «крокодильщикам» доступ к таблеткам. Меньше стало наркопритонов, где варили дурь. Но запретили одни препараты — нашлись другие. Спрос, как известно, рождает предложение. А к каждому не приставишь персонального полицейского.

Людмила Солодчикова:

— Здесь нужны все возможные меры. И полиция, и медики, и реабилитационные центры. Вытащить наркомана можно, но семья должна занять правильную позицию. Есть такое понятие — жесткая любовь. «Я тебя люблю, но не буду поддерживать твою болезнь. Если хочешь убивать себя — делай это без моего участия. Вот твои вещи, вот документы — уходи!». Но это если речь идет о взрослых наркоманах. Родители сами культивируют проблему, когда дают наркоману деньги, жалеют его. Несколько лет назад в Хабаровске была жуткая история: парень-наркоман зарезал мать. Она замалчивала проблему, потом отмазала его от тюрьмы, а потом не дала денег на дозу.

Павел Копытков:

— Согласен, пожалеть наркомана — это убить его. Из тех, с кем я когда-то начинал употреблять наркотики, максимум один из десяти сегодня жив. Подход должен быть категоричным — никакой лояльности. И полная поддержка близких, если наркоман решит завязать. В нашем реабилитационном центре можно получить реальную помощь и поддержку, тел. 8-914-413-03-63.

Елена Клямко:

— Реабилитационные центры — это мировая практика. Хорошо, что у нас они появились. В центрах бывшие наркоманы помогают зависимым. Врачу они не так доверяют, а человек, который сумел справиться, вселяет уверенность: я тоже смогу.

Павел Копытков:

— Принцип равенства очень важен. Когда с наркоманом говорит врач, это разговор как бы свысока, как у учителя и ученика. А с бывшим идет диалог равных: он понимает меня, говорит на моем языке, не осуждает, не считает порочным, не читает нотаций.

Госнаркоконтроль предлагает лечить наркоманов за счет преступников. Деньги на реабилитацию наркозависимых возьмут из специального фонда, который будет пополняться за счет штрафов и имущества, конфискованного у осужденных наркоторговцев.

Елена Клямко:

— Это очень логично. А еще планируется провести ревизию всех реабилитационных центров, привести их в общую систему, чтобы работали по общей программе. И медики, и правоохранители, и реабилитационные центры. Важно, чтобы это было доступно, бесплатно и под контролем государства. Чтобы это не были секты — а то из одной зависимости попадают в другую. Что уж тут хорошего. Был рабом, рабом и остался, только хозяина сменил. А что нового может предложить полиция?

Павел Шаповалов:

— Мы применяем разную тактику в раскрытии преступлений. Мероприятия в основном направлены на задержание сбытчиков, а не посредников. У нас налажен оперативный обмен информацией с УФСИН по краю о лицах, которые были осуждены. Создаем базы тех, кто замечен, привлекался, подозревается. Думаю, в нашей стране можно решить проблему. Нужно ужесточать законы и давать реальные сроки. По закону за сбыт предусмотрено от 8 до 15, а на практике присуждают 4,5 года.

Павел Копытков:

— Не знаю, как насчет ужесточения. Мне кажется, главное, чтобы наказание было неотвратимым. Но самое важное — уберечь от наркотиков подростков. Как ни банально звучит, но нужно сделать все, чтобы у них внутри не было пустоты. Знаете, как мы вытаскиваем наркоманов? У нас, например, есть акция «накорми голодного». Бывший наркоман, который раньше думал только о своем удовольствии, делает что-то для другого человека и видит в его глазах благодарность. Это удовольствие, которое нельзя сравнить ни с каким наркотическим кайфом.

*Natyra ablwrret vacuum — природа не терпит пустоты. Выражение принадлежит Аристотелю (384—322 гг. до н.э.), и за столько веков не потеряло актуальности. Если сознательно не поддерживать, не культивировать в человеке (и обществе) доброе, хорошее начало, то ему неизбежно придет на смену дурное и злое.

Какие шаги следует предпринять родителю, если он узнал, что его ребенок принимает наркотики

1.После того как шок от этой информации пройдет, уясните, что ситуация сама не рассосется. Перестаньте себя жалеть. Если вы ему не поможете, ему не поможет никто. Верьте в победу. Очень важно единодушие всех членов семьи.

2.Не рассчитывайте на быструю победу. Борьба может длиться годами. Будьте готовы к солидным расходам.

3.Смиритесь с тем, что ваш ребенок изменился. Он может украсть, предать. Он раб наркотиков: что они ему скажут, то он и сделает. Не держите в зоне доступа деньги и ценные вещи.

4.В момент просветления расскажите ему, что ожидает его и семью. Добивайтесь того, чтобы он сам захотел избавиться от зависимости.

5.Устройте ему встречу с бывшим наркоманом, который убедит, что бороться нужно, что победить возможно.

6.Узнайте о программах реабилитации. Обратите внимание на результаты, которые они дают, а не на обещания. Общайтесь с теми, кто прошел программу.

7.Составьте и запишите четкий план действий и ознакомьте с ним сына (дочь). Ответственность за выполнение программы полностью лежит на вас. Не идите на поводу у наркомана, иначе проиграете оба.

8.Изолируйте его от привычных контактов, желательно поменять место жительства.

9.Направьте сына (дочь) на программу реабилитации.

10.После возвращения будьте с ним жестки, полностью поменяйте стиль взаимоотношений, поскольку привычный уклад вашей жизни себя не оправдал.

Подготовила Елена ТИХОНОВА