Требуется почтальон

«Требуется почтальон». Пожалуй, это единственная вакансия, которая остается открытой всегда. Корреспондент «Хабаровских вестей» попробовала один день поработать почтальоном и поняла, почему люди не спешат устраиваться в почтовые отделения.

«Постель брать будете?»

Устроиться посоветовали на почту поселка Березовка, хотя рабочие руки требуются во всех отделениях связи. Но там, сказали, работать интересней — частный сектор есть, да и экология лучше.

— Я к вам на работу хочу, — стучу в двери отделения в восемь утра.

— На основную? Зарплата 9 тысяч, но с условием, что будешь пенсию носить, — принимает меня начальник отделения № 26 Жанна Квасюк.

— А перспектива карьерного роста есть? Если да, то я согласна.

— Перспективы, конечно, есть, — уверяет начальница. — Побегаешь почтальоном, потом через несколько лет можешь оператором стать, ну а уж если хорошо себя зарекомендуешь, дослужишься до начальника отделения. Я к тому времени как раз на пенсию уйду.

— Так вам лет-то немного, эдак я десятилетиями ждать буду!

— А у нас на почте вообще жизнь неспешно течет, — смеется Жанна. — Хочешь зарабатывать, разноси почту и торгуй. В соседнем отделении женщина по два рюкзака на себя цепляет спереди и сзади, так и ходит. Письмо кинула, заодно предложила товар посмотреть. Вон у нас сколько всего — никто не покупает! Не надо, кстати?

Отрицательно мотаю головой, глядя на неприглядного вида ночнушки и кофточки, наборы постельного белья почему-то в комплекте с раскраской.

[/b]Мужчины здесь не ходят

Мой новый коллектив исключительно женский: заместитель начальницы Галя, бывшая учительница («работаю здесь, потому что жалко их, пропадут»), строгая Надя, смешливая тихоня Наташа и совсем уж незаметная школьница, принятая на время каникул.

Рабочий кабинет обставлен чем бог послал: пара шкафов, выкинутые кем-то и подобранные почтальонами слегка покосившийся трельяж и четыре стола-бюро, оставшихся еще со времен почты советской. Дверцы в шкафу не закрываются от старости и в проем видны разномастные бутыльки с лекарствами.

— Это аптечка наша, запомни. Когда народ за коммуналку платит, их набьется полный зал, часами стоят, и те, что послабей, в обмороки падают. Сразу сюда беги!

Посреди комнаты на полу лежат три практически пустых мешка. Это сегодняшняя корреспонденция. Строгая Надежда срывает с дохлых мешков печати и вываливает содержимое на сортировочный стол. Начинается рабочий день.

Изучаем наш улов. Активные пользователи почты — налоговая и сетевики всех мастей, рассылающие рекламные проспекты и журналы по миру. Ни одного частного письма!

Надя достает штемпель, похожий на консервный нож, — гасить корреспонденцию: на каждой должна быть печать с датой прихода.

— На, потренируйся, — мне протягивают еще один агрегат. — Это старый штемпель, мы все на нем учились. Давай! Плохо. Цифр не видно, стучи сильней. Смотри по пальцу не попади, хотя плох тот почтальон, что ни разу себе по пальцу штемпелем не попал!

Почта-стайл

Мое рабочее место оказалось в самом углу напротив смешливой Наташи. На бледно-розовой стене прикреплены два небольших календаря, за спиной у Наташи металлическая кривобокая вешалка.

— Зимой под шубами сидишь?

— Ага, — хихикает та. — Зато тепло.

— А можно я тут плакаты свои повешу?

— Не положено, — отрезает начальница. — Кроме календаря и доставочного участка ничего не должно быть. У нас все строго.

— Еще скажите, что у вас дресс-код…

— Форму нам хотят ввести. Одну опробовали уже, но она неудобная, когда клиенту посылку передаешь — рвется. Теперь, говорят, сам Слава Зайцев нам ее разрабатывает. Главное, чтобы белый верх не сделали, а то некоторые газеты очень пачкаются… Да и зачем нам эта форма? Когда пенсию несешь, твоя задача мышью прошмыгнуть по району, чтобы внимания к себе не привлечь. Идешь и оглядываешься, всех кругом подозреваешь в криминальных наклонностях. Нам опознавательных знаков не надо! А то были требования, чтобы на сумке знак «Почта России» стоял. Зачем людей провоцировать? Я хожу с обычной сумкой, чтобы от других не отличаться. Порвала ее вчера, столько журналов пришлось тащить, что она не выдержала.

Стажировать меня взялась лично начальница. Пока она штопала свое орудие труда, я изучила памятку для внутреннего пользования. Итак, помимо того, что почтальон должен быть опрятным и доброжелательным, ему предписывается носить «бейдж с изображением улыбки, клиент будет чаще улыбаться, а вам будет легче с ним общаться! Рабочий настрой — давайте больше улыбаться! Улыбка украшает вас, а вы — лицо компании».

Непрерывный гул старичка-холодильника, стук штемпеля и шуршание перекладываемых писем. После шумной редакции здесь невероятно тихо.

Мы не тормозим

— А шутки про «Почту России» вас не обижают?

— Да не тормозим мы! Ну, бывает, что некоторые сотрудники работают медленно…

— А у вас на входе плакат висит «С 9 Мая», а вон на той стене — «Осторожно, гололед».

— Ха! У нас и на часах еще мишура, — спокойно отвечает Жанна. — Может, нам это напоминает о том, что есть в жизни праздники… Вот твой маршрут, его надо заучить, фотографировать нельзя, чтобы не знали, как почтальон передвигается. Я пока письма рассортирую.

Жанна начинает раскладывать конверты, как пасьянс.

— Налоговая, налоговая, повестка о штрафах, вызов в суд…

— То есть мы своим появлением радости никому не принесем, — мрачно констатирую я.

— Им еще попробуй вручи их! Отказываются в руки брать, и все!

На схеме маршрута неприятно поразили условные обозначения: «опасные переходы» и «злые собаки», коих на линии «путь почтальона» оказалось немало.

— Да, этот район включает две «собачные» улицы. Ты их боишься, кстати?

— Опасаюсь. Мне кажется, все умные люди их опасаются.

— Колбаски надо было с собой прихватить, чтобы задобрить, — хихикает Наташа.

— Пукалки возьмем, — решительно говорит начальница и достает два черных пульта, которые, по идее, должны отпугивать собак ультразвуком. — Подпускаешь собаку поближе и нажимаешь — лаять будут, но не укусят.

— А батарейка в нем не сядет?

— Вот на месте и проверим, — смеется Жанна. — Странно то, что на других людей собаки так агрессивно не реагируют, но стоит на улице появиться почтальону, как они начинают бесноваться! Будто у них это генетически заложено. Мы уже на газеты грешим, наверное, запах типографской краски псов так злит. Если что — придется потом укольчики делать. Мы все уже это проходили. Но не можем же отказаться относить почту туда, где злые собаки.

— Может, лучше палку с собой возьмем? Или кошку?

Собака-почтальона-кусака

— Я купила себе шагомер, чтобы замерить специально, сколько за день прохожу, но он оказался в милях, — рассказывает по дороге на участок моя наставница. — Примерно 2 километра один круг. Иногда за день приходится и по три раза выходить...

…Ну, вот и частный сектор. Навстречу выскакивает мелкая шавка-провокаторша. Звонко тявкает и мчит по улице, привлекая внимание других барбосов, коротающих досуг на цепи в разных дворах. Из-под ближайшего забора резко появляется огромная башка псины и гулко лает. Я автоматически нажимаю на «пукалку», зверина начинает беситься.

— Ой, я забыла сказать, на таких больших эта штука не действует, они от нее лишь хуже злятся. На этой улице только раз в месяц нет собак, когда пенсию разношу. Они их тогда сразу прячут. Вот обрати внимание на этот адрес, здесь можно легко без руки остаться!

Рядом с почтовым ящиком в заборе вырезано окошко, откуда тут же высунулась морда псины и лукаво ухмыльнулась, мол, давай, почтальон, тяни свою руку к ящику!

— Я этой собаки вообще боюсь, — признается Жанна. — Это ж надо было додуматься! С другой стороны надо быстро почту в ящик совать, чтобы ухватить не успела! Она как-то у почтальона пакет с документами разорвала!

Жутковато передвигаться по этой улочке, когда со всех сторон лай, собаки беснуются от распирающей их ненависти к почтальону и рвутся с цепей. Одна бьется на свободу так, что ворота ходуном ходят.

Тут посреди улицы появляется огромная собачина и направляется к нам.

— МА-МА! — резко разворачивается почтальон и хватает меня за руку. — Уходим-уходим! БЫСТРЕЙ! Только не нажми на эту штуку, умоляю! Господи! Она нас догоняет!

Охвативший меня животный страх словами не передать. За заборами надрывались псы, а где-то за спиной к нам мчалась собака и кто знает, с какими намерениями! Бежать бессмысленно. Отбиваться? А чем? Автоматически я подняла руки, ладонь с «пукалкой» предательски вспотела, и я боялась нечаянно нажать на «вкл.».

— Вон твоя кошка рванула мимо, никто на нее не отреагировал, — голос моей наставницы дрожал от ужаса. — Ма-моч-ка… У меня мурашки по коже…

Псина поравнялась с нами и… просто пошла. Будто встретила своих давних знакомых. Она сопроводила нас до конца частного сектора и отравилась с инспекцией на помойку. Мы с Жанной рванули за угол и прибавили ходу.

— Фух, оторвались, — переводит дух начальница.

— Не хочу больше почтальоном быть, отпустите меня, пожалуйста, — жалобно заныла я. — Можно я домой пойду? Как работать в таких условиях!

— Вот поэтому у нас вакансия всегда и открыта, — вздыхает Жанна. — Не выдерживают люди и уходят… А работают только те, кому уйти некуда.

Ирина ТРОЦЕНКО,

фото автора

[b]