Два дня искренности

Первый дальневосточный фестиваль современного самиздата «Зин-зин» прошел в независимом книжном магазине «Простая неформальность».

Молодежный эксперимент в итоге вырос до серьезного события с большой выставкой и плотной культурной программой: лекциями, презентациями, кураторскими экскурсиями, диджей-сетом и даже перформансом.

Помощь от старших

Организаторы фестиваля — фотохудожница Дарья Пянзина и основатель литературного сообщества «Рэнга» Виктор Степанцов — поставили перед собой смелую и далеко идущую цель: представить хабаровчанам пока совсем непривычный для них вид искусства.

— Мы получили больше 200 заявок из разных городов России, а еще Беларуси, Армении и Кыргызстана, — поделилась Дарья. — В итоге к нам приехало больше 160 работ. Часть из них переслали из Ростова-на-Дону с фестиваля самиздата «Жердела» — спасибо им за 12 килограммов счастья.

Заручиться поддержкой «старших братьев» — ростовской «Жерделы» и питерского NIZINA FEST — мудрый ход. Ведь на западе страны со значимостью зинов никто давно не спорит. Наоборот, курсы по их созданию организуют при музеях и в престижных фотошколах. У нас же люди в основном спрашивают, что это такое, или выдают комментарии в духе «Зумеры изобрели фотоальбом», как будто фанатские журналы или креативная неформальная литература не распространились по России еще в 1970-х.

Ребята решили за два дня разрушить эти стереотипы энтузиазмом, разнообразием и… социальным посылом.

Котики, которых любят все

Любовь к предмету на выставке в «Простой неформальности» чувствовалась сразу. Экспозицию продумали как следует. Брошюры, книги, свитки и даже оригами-конверты (зины бывают очень разных форм) разделили по тематическим группам: исследовательские книги художников, издания на основе графики и фото, для работ дальневосточных авторов — отдельный стол. Их, кстати, набралось больше 26, а часть авторов из краевой столицы, Комсомольска-на-Амуре и Владивостока представляли свое творчество вживую.

— У моей книжки вообще нет определенной концепции, — рассказывал, например, хабаровский художник Гоша Федореев. — Это просто фото, сделанные на детскую камеру: котики и собачки, которых все любят, моя подруга и тому подобное. На некоторых снимках даже ничего не видно, но мне кажется, что в этом несовершенстве есть красота.

Были тут и веселые зины для детей, и яркое летнее издание приморчанки Татьяны Селиверстовой про пляж. В брошюре есть зарисовки отдыхающих, фото их кожи или одеял и — внезапно! — цитаты Сергея Довлатова. Они играют роль внутреннего голоса обобщенного пляжного обитателя.

Но не все так весело и просто. И это хорошо: неравнодушные зрители пришли как раз за другим — за чуткой реакцией творцов на проблемы времени и честным переосмыслением происходящего вокруг.

Человек рождается один

Сложные — именно так можно охарактеризовать самые яркие экземпляры выставки. К ним надо подходить морально готовыми. В их основе глубокая проработка тем, и каких! Депрессия. Восстановление после инсульта. Последствия лесных пожаров, которые автор Анжела Аксенова визуализировала, поджигая фотографии и потом сканируя результат.

— А еще у нас здесь сразу четыре ковидные работы, — заметила Дарья Пянзина. — Одна из них называется «Человек рождается один». Это книжка-гармошка, где художница Маша Иванова пытается выразить, что чувствовала, когда заболела ковидом прямо перед родами, и их с малышом сразу же разлучили на месяц.

Но самое сильное впечатление произвели две книги, буквально рвущие душу на части. Первая — «Легкая степень дебильности» о выпускниках интерната для детей с отклонениями, которые попали туда просто потому, что недостаточно хорошо себя вели. Исследование построено на документах, которые автор случайно нашла в заброшенном здании.

А вторая — «Мне снится, что я живу», посвященная деменции.

Много вариантов разрушения

Питерский фотограф Татьяна Полякова объединилась с сотрудницей гериатрического стационара Марией Огурской, которая с 2017 по 2022 год записывала истории пожилых подопечных. К рассказам, вопреки всему полным заботы и любви, Татьяна добавила пленочные фото, которые последовательно разрушала. Примерно так же, как деменция разрушает сознание и память. И поджиганием дело не ограничилось.

— Использовала просроченные материалы, добавляла в сканер пыль и кошачью шерсть, брала песок и соль, лила растворяющую жидкость — в общем, мы с куратором придумали много вариантов разрушения, — делилась она по видеосвязи. — Потом появилась линия с архивными фото, состаренными от времени. Там были мои детские портреты и портреты моей мамы, которые я рвала на кусочки и совмещала. Так человек с деменцией путает своих близких.

Татьяна призналась, что работа над зином прежде всего помогла ей принять диагноз своей мамы и свой страх оказаться на ее месте.

— Для многих «зиноделие» — это арт-терапия, — уверена Дарья Пянзина. — Дело не только в успокоении. Когда проблема лежит перед тобой напечатанная, ты можешь отстраниться и посмотреть на нее иначе.

А главное, читатели и зрители тоже могут. В этом ценность, которую открыл нам первый «Зин-зин».