Дыра на месте детства

Сегодня одной из самых юных пациенток с анорексией в нашем городе 11 лет. Девочка попала к врачам с весом в 24 килограмма при росте больше 160 сантиметров. Она с трудом ходит и пытается восстановить работу суставов и внутренних органов.

Расстройства пищевого поведения (РПП) стремительно молодеют, в один голос говорят медики. А еще распространяются на разные социальные группы: ими страдают и взрослые домохозяйки, и молодые мужчины-бодибилдеры, и обычные мальчишки. Но чаще всего юные девочки.

— Я работаю с расстройствами пищевого поведения уже около шести лет, — говорит клинический психолог и сертифицированный гештальт-терапевт Ника Дмитриева. — За это время через меня прошли примерно 200—300 человек, большой поток был на телефоне доверия. Около 60 процентов из них — подростки 16—18 лет. И мальчиков среди них очень мало. Где-то 30 процентов составляют взрослые, а еще 10 процентов — это дети до 15 лет. Нижняя граница сейчас —от девяти.

И это, к сожалению, тоже не предел. Наша героиня Лера села на первую диету, едва ей исполнилось семь.

Хорошая, когда худеешь

— Мои проблемы с пищевым поведением начались в самом раннем детстве, — рассказывает девушка. — Я всегда была таким пухловатым ребенком, и мне все время давали понять, что я не совсем вписываюсь в рамки стандартов красоты. Так что переживать о весе я начала уже в первом классе. Школа — один из важнейших институтов социализации, где тебя сразу начинают оценивать. Я тогда была в очень сильном стрессе, не особо хотела учиться, переживала и стала набирать вес. Маму это очень взволновало — у нее были свои проблемы с пищевыми привычками…

Так первоклассница впервые ограничила себя в еде, чтобы похудеть. И сначала, по ее словам, все шло нормально: вес уходил, а окружающие реагировали на это положительно.

— Конечно, были люди, которые критиковали родителей, мол, морите ребенка голодом, но многие считали, что это, наоборот, забота о здоровье, — продолжает Валерия. — Моя старшая сестра вспомнила показательный случай. Как-то она зашла в нашу общую комнату, а я сидела на кровати и рыдала: «Неужели для того, чтобы быть красивой, нужно будет всю жизнь сидеть на диетах?» Я уже тогда очень страдала от того, что не могу есть то, что мне хочется. Постоянно быть в напряжении было тяжело.

Так продолжалось до 11 или 12 лет. А потом наступила активная фаза пубертата, рост и вес Леры снова изменились. Она наткнулась во «ВКонтакте» на популярные группы, посвященные диетам.

— Девочки там вели дневники питания и постоянно выкладывали результаты диет, примерно таких: «Один апельсин в день и вода». И я подумала: как круто, девчонки самосовершенствуются, а я сижу тут такая толстая. У меня быстро нашлись подруги, тоже недовольные своим видом, и мы вместе начали пробовать самые жесткие варианты.

Она быстро скинула 10 килограммов. Только вот физическое состояние 12-летнего ребенка после этого сложно описывалось словами. Однако девочка снова получила позитивную реакцию взрослых и сверстников.

— У меня стал закладываться такой паттерн: если я худею, то меня хвалят, а если толстею, то недостаточно хорошая и красивая. Начались жесткие загоны: мне стало казаться, что просто ничего не есть недостаточно. Нужно еще что-то.

Так в ее жизнь пришла булимия.

— Тогда это так не называлось, просто девчонки в пабликах рассказывали, что после каждого приема пищи бегают в туалет, чтоб вырвать, — вспоминает Лера. — Я подумала, что это может помочь. И решила попробовать. Сначала даже не видела проблему. Казалось, это, наоборот, прикольный способ поесть всего, что хочется, без ущерба для веса и фигуры.

С того момента каждый раз, когда ей казалось, что она съела слишком много, Лера бежала «очищаться». И постоянно взвешивалась. В какой-то момент дошло до 11 раз в день. Внутри зрела тревога, но девочка никому не рассказывала о происходящем: диета, потом «очищение», диета, «очищение», диета… И так по кругу, как загнанная лошадь.

Но к старшим классам все перестало действовать. Ни ограничения, ни рвота не помогали сбросить килограммы.

— При этом вопрос моего веса продолжал сильно волновать окружающих, злые дети не уставали напоминать мне, что я пухлая и недостаточно хороша для их картины мира.

То, что было дальше, Лера оценивает как «совершенно безумное поведение»:

— Я постоянно сравнивала себя с другими. Эти мысли занимали 80 процентов от всего, что было в моей голове. Смотрела на лучших подруг и все время им завидовала: вот у них красивые ноги или худые руки, а у меня нет. Перестала видеть в них личности, вся их ценность заключалась в том, какие они худые. Это очень сильно меня истощало, но я пыталась не обращать внимания, ведь впереди были экзамены…

Подготовиться к ЕГЭ как следует она не смогла и никуда не поступила: мысли были заняты чужими худыми и своими толстыми ногами. И рядом не было взрослого, который мог бы сказать, что дело не в мыслях. Это РПП сильно ухудшает способность думать и запоминать.

Лера хотела красивую фигуру, а получила черную дыру вместо детства и жизнь, где единственной радостью стала пища. Она нашла работу, но думала только о еде. Когда пообедать, чтобы дотерпеть до ужина? День был таким тяжелым, неужели после него нельзя даже нормально поесть? Если рано уснуть, то проснувшись, можно позавтракать…

— Тишины в голове не было совсем. Я не могла даже 10 минут отдохнуть от самой себя. И постоянно испытывала вину. Перед началом лечения просто сидела и рыдала: не могу, не могу так больше жить, это невыносимо!

— У расстройств пищевого поведения обычно сразу комплекс причин: генетика и психологические особенности, непринятие и давление родителей, особенно мамы, буллинг в школе, СМИ и массовая культура с их стандартами красоты, — объясняет психолог Ника Дмитриева. — К сожалению, РПП сложно распознать, и за помощью люди обращаются, когда уже есть необратимые последствия для здоровья. Но даже таких пациентов процентов тридцать. Остальные приходят с другими вопросами, а про РПП мы выясняем уже в процессе.

Анорексия и булимия напрямую связаны не только между собой, но и с такими психическими проблемами, как депрессивное расстройство и суицидальные мысли. И родительское отношение играет в этом далеко не последнюю роль.

— Это история про нежелание жить, — говорит Ника. — Если внешность ребенка начинают постоянно критиковать, он понимает, что такой, как есть, родителям не нужен. И начинает исчезать. Такого, чтобы с родителями все нормально, а у подростка вдруг РПП, просто не бывает. Поэтому мы стараемся подключать и семью тоже. К сожалению, родители и партнеры часто отказываются работать с нами…

Во многих статьях по теме говорится про холодную, отвергающую или занятую маму, но заведующий патопсихологической лабораторией краевой психиатрической больницы Давид Бекер утверждает, что бывает и по-другому:

— РПП — это болезнь девочек-перфекционисток, которые стараются, чтобы все было идеально. И рядом как раз может быть гиперопекающая и все контролирующая мать, которая готова буквально поглотить своего ребенка. У нас даже есть термин «одно тело на двоих». И иногда девочку приходится госпитализировать, чтобы прежде всего оторвать от мамы…

Когда стоит бить тревогу? Перечень признаков перечислен во врезке. А что делать, чтобы этого не произошло?

— Любить ребенка, хвалить, обнимать, интересоваться его жизнью, слушать, — перечисляет Ника Дмитриева. — И помнить, что плохо высказываться о его теле, обзывать, отбирать еду — это эмоциональное насилие. Оно недопустимо.

И к здоровью, кстати, отношения не имеет.

— Все уже признали, что худоба не равна здоровью, — напоминает Давид Бекер. — Давно известно, что, например, женщины с небольшим излишком веса живут дольше.

Так о чем на самом деле заботятся взрослые, считающие, что дети должны быть «стройными»?

Чем же закончилась история с Лерой? Сейчас ей 18, она прошла программу «12 шагов» от общества АРПП — Анонимных с расстройствами пищевого поведения.

— Я получила безопасное пространство, где меня поймут, — говорит девушка. — Стала принимать разные аспекты себя, поняла, что я человек, который совершает ошибки и не может находиться в идеальном состоянии. Идеальный вес — это просто нелогично. Не говорю, что у меня нет срывов. Но надеюсь, что они станут реже и прекратятся совсем.

Психологи и психотерапевты обращают внимание, что такие группы работают по аналогии с Анонимными алкоголиками и Анонимными наркоманами и имеют свои особенности.

— Суть АА и АН — полное исключение вещества и признание ответственности за его употребление, — рассуждает Ника Дмитриева. — Это работа с зависимостями, но еда — не зависимость. Это базовая потребность. Мы обычно действуем в связке с диетологом и психиатром, поскольку нужно наладить систему питания, а еще могут понадобиться медикаменты. Работаем с убеждениями и даем выход подавленным эмоциям. Затем — с мышлением, критикой, которая есть при РПП, и пищевым поведением. А также с позитивными мыслями в отношении еды, принятием своей телесности и мотивацией. Хотеть есть — это нормально. Ненормально испытывать от этого стыд и вину и чувствовать себя никчемным.