Хабаровск в жизни Пьеро. Часть 2

В честь 135-летия со дня рождения выдающегося артиста и поэта Александра Вертинского мы решили рассказать, что связывало его с Хабаровском. Однажды он даже приехал в наш город — в рамках больших дальневосточных гастролей в конце 1950 года.

Именно поэтому в честь кумира эстрады ХХ века предлагали установить мемориальную табличку на входе в концертный зал краевой филармонии. Именно там, на сцене тогдашнего театра музыкальной комедии, Вертинский дал самый масштабный концерт.

«Пришел весь город»

Воспоминания об этом хранятся в государственном архиве Хабаровского края — правда, не в деле самого Александра Николаевича, а в личных документах художника-любителя Георгия Бочарова, которые он передал туда лично.

«Весь Хабаровск пришел на его выступление, — писал он. — У входа в театр стояла толпа, кто-то спрашивал свободные билеты, число желающих попасть на концерт Вертинского было огромное. Одни знали его до революции, другие только слышали по пластинкам, о нем ходили легенды».

По его словам, сам концерт артист предварил словами о любви к своей стране: «Он сообщил, что необдуманно покинул родину, переживал… Что очень любит дочерей, Анастасию и Марианну, что дочерям и ему необходима родина». Потом культурологи напишут, что это было обязательное предисловие: каждый раз в зале сидел специальный сотрудник и следил, чтобы тон концерта был идеологически верным.

Художник-любитель был впечатлен масштабом таланта и артистизмом большого певца: «И вот он начал петь. Голос, правда, был не особенно громкий, но очень своеобразный, интересный. Сам он крупный человек, с крупными, как крылья, руками, его фигура пластична — все это покоряло слушателей»… От него мы узнаем, что на концерте Вертинский исполнил трогательных «Доченек», знаменитые «Мадам, уже падают листья» и «Танго «Магнолия», пронзительный «Куст ракитовый» (репертуар тоже был тщательно согласован).

Под впечатлением Георгий Бочаров сделал несколько портретов артиста и характерную зарисовку, которые тоже передал в краевой архив. На обороте одного из них надпись: «На хабаровской сцене — театр музыкальной комедии. Выступление Александра Вертинского, 1950 г.»

Жгутся их сердца или нет?

А вот сам артист остался далеко не в восторге. Больше того, он уже был невероятно измучен соседним Приморьем, где дал около двух десятков концертов. В письмах не раз жаловался жене на отвратительную погоду (холод и дуют ветры), нехватку нормальной еды («белый хлеб надо искать по городу») и ужасные бытовые условия («Тут много мышей, и они жрут все. Прячу свою колбасу и хлеб за окном. Так они вчера увели мое мыло. Целый кусок!»).

В Хабаровск в начале ноября 1950-го артист приехал сильно простуженным и уставшим. По сведениям некоторых историков, и у нас Вертинский выходил на сцену пять раз, в том числе в Доме культуры поселка Красная Речка.

При этом у него было правило: неизменно показываться публике в безупречном концертном фраке. А ведь она зачастую оставалась в тулупах — далеко не все концертные залы нормально отапливались…

«У меня паршивое настроение. Голос устал. Я переутомился и сегодня еле допел концерт. Надо сделать перерыв, — писал Вертинский из Хабаровска своей жене Лидии. — Я боюсь того проклятого Сахалина. А вдруг окончательно потеряю там голос? Там холод. Но послезавтра утром лечу и вечером уже должен петь…»

Да и зрительская реакция осталась в его голове совсем не такой, какую описывал покоренный Георгий Бочаров: «Петь тут трудно. На 80 процентов публика сидит железная. Не знают, с чем этого «кушают», и выжидающе молчат. Потом, к самому концу, расходятся и начинают неиствовать. Но концерт уже закончен. И у меня — пустота и неудовлетворенность — ибо половина меня «не дошла»… Я имею успех, и даже огромный, но не за то, что следует, а за ерунду вроде «Без женщин»… Людей меня слушают тысячи, и слушают затаив дыхание, но «жгутся» их сердца или нет — я не знаю…»

Замерзающие стихи

Здесь, на краю СССР, его стали посещать мысли о прекращении карьеры: «Мне очень скучно и грустно… Я не жалуюсь. Я еду и поеду еще дальше — и на Сахалин, и в Магадан… Но это дело надо бросать — это ясно. И ничего «нужного» из себя выжать не могу! Иванов тоже говорит, что «писать как надо» я не должен. Это у меня не выйдет…»

Упомянутый в письме Иванов — возможно, единственное теплое воспоминание о «ледяном походе» (так нелестно окрестил дальние гастроли Александр Николаевич). Речь о писателе и общественном деятеле Всеволоде Никаноровиче Иванове, с которым они сдружились еще в эмиграции в Харбине и который потом перебрался в наш город. «Он тут работает в газете, — рассказывал Вертинский в письме. — Часа три разговаривал с ним. Он все-таки неглупый человек».

Владивосток, Хабаровск, Сахалин, Магадан, Чита, Иркутск… Сложный маршрут по изможденной послевоенной стране. Этой зимой он напишет знаковое стихотворение «Отчизна», отражающее все его сомнения и чувства:

И я встаю. Бреду, слепой от вьюги,

Дрожу в просторах Родины моей.

Еще пытаясь в творческой потуге

Уже не жечь, а греть сердца людей.

Но заметают звонкие метели

Мои следы, ведущие в мечту,

И гибнут песни, не достигнув цели.

Как птицы замерзая на лету…

К счастью, это оказалось неправдой. И тот визит Хабаровск помнит до сих пор.