Когда учитель – враг народа…

В редакцию «Хабаровских вестей» пришло вот такое письмо, которое мы решили опубликовать практически без сокращений. Здесь рассказывается о людях, которые учили в нашем городе целое поколение детей.

Барак — это и есть школа

В 1948 году я пошла в первый класс в Хабаровске. Начальная школа № 7 располагалась тогда на теперешнем пустыре около остановки «Брестская» трамвая № 5. Правда, в то время никакого трамвая еще не построили. Жили мы в районе нефтеперегонного завода имени Орджоникидзе. И дети этого района учились в трех школах: девочки в шестой, мальчики в четырнадцатой, а в школе № 7 все вперемешку, хотя тогда практиковалось еще раздельное обучение.

Меня родители записали в седьмую, потому что она была рядом с домом. Одноэтажное сооружение в виде буквы Г длинной своей стороной тянулось вдоль улицы Брестской, а короткой — по Джамбула. Внутри школьный двор. Зимой в помещениях было очень холодно, так что нам разрешалось сидеть на уроках в пальто, а чернила замерзали в чернильницах-непроливашках. Наша школа была для нас родным домом, здесь было чисто и как-то уютно, а для детей, которые жили в бараках, она казалась и очень красивой.

Дети ходили в школу в отцовских телогрейках, это было естественно для послевоенных времен. Учителя преподавали очень грамотные и интеллигентные, в основном высланные из центральных областей Советского Союза.

Первая моя учительница — Татьяна Григорьевна Назарова. Тридцатилетняя женщина с милым лицом и модной для того времени прической. Мы все ее очень любили и считали самой красивой учительницей в школе.

Директором школы был ее брат, тут же работала и его жена – маленькая, худенькая, изможденная женщина. Теперь я понимаю, что всех их выслали, как членов семьи врага народа. Уж кто там был главный враг, неизвестно, но детям он дал хорошее образование.

Татьяне Григорьевне, конечно, было сложно с нами. В период войны родителям некогда было заниматься с детьми, они работали по две смены, и детсадов на всех не хватало. Кто-то сидел дома с неграмотными бабушками, кого-то вообще оставляли и закрывали дома одних. Татьяна Григорьевна терпеливо объясняла всем, как держать карандаш, как вписывать буквы в линейки прописей. Она же вела и обязательные уроки пения. И я до сих пор помню песенку, которую мы разучивали: «Как на тоненький ледок выпал беленький снежок, ехал Ваня, поспешал, с своего коня упал…»

Царские уроки

В пятых-шестых классах мы учились в деревянном двухэтажном бараке, приспособленном под школу № 48. Это было временное помещение, так как рядом строилось новое здание. Такие бараки на два подъезда и сейчас стоят на Казачьей Горе. При всей нищете тогдашней жизни в школе был весь необходимый спортивный инвентарь. Зимой на уроках физкультуры мы катались на школьных лыжах, а весной и осенью метали ядра, диски, гранаты.

Из тех школьных лет очень хорошо помню учительницу географии Евгению Ивановну Царскую. Высокая, прямая и худая, она была очень строгой, на ее уроках стояла абсолютная тишина, и географию знали все, большинство на 4 и 5. Не помню, чтобы она на нас кричала, просто в ней чувствовалась какая-то внутренняя сила. Вела Евгения Ивановна географический кружок, в котором я занималась. Помню, что мы переписывались с девочкой из Венгрии. Уже учась в старших классах, мы узнали, что Евгения Ивановна еще до войны была арестована. У нее, молоденькой девушки, требовали отречься от своей фамилии, но она не соглашалась и даже отсидела за это какой-то срок. За стойкость убеждений мы еще больше ее зауважали. В наших дневниках она четко и красиво расписывалась — ЦАРСКАЯ.

Евгения Николаевна Мищенко вела у нас математику, тщательно все объясняя; эти предметы я очень любила, особенно геометрию.

С седьмого класса мы учились в новой школе № 65. Просторные светлые классы и даже теплые туалеты!

Анна Николаевна Козлова преподавала у нас русский язык и литературу. Начав с четвертого класса активно читать книги, я к восьмому прочла уже всю классику, и в этом, считаю, большая заслуга не только семьи, но и Анны Николаевны. У нас практиковалось чтение в классе по ролям. Мы так читали пьесы Горького и Островского. Тут уже у учеников проявлялись артистические способности, и иногда самые тихие и стеснительные удивляли всех. Анна Николаевна ценила учеников, которые имели собственное мнение и не боялись его выражать. Часто мы писали сочинения на вольные темы; и однажды Анна Николаевна предрекла мне, что я буду «писать». Я очень удивилась, не собиралась этим заниматься… тогда.

А вдруг шпион?

Часто вспоминаю преподавателя истории Адольфа Мартыновича Денинга. Это был довольно пожилой, больной и одинокий человек. Он очень интересно и доходчиво преподавал историю. Во время Гражданской он воевал в рядах приморских партизан, а в период Великой Отечественной войны был в заключении. Местным властям не нравились его имя и фамилия. А вдруг шпион? После 1953 года много репрессированных вышло из лагерей. И их не боялись брать на работу, даже учителями в школы.

Помню, когда мы учились в девятом классе, Адольф Мартынович стал как-то выделять щупленького, светленького Толю Комарова. Может быть, этот небольшого росточка, непоседливый, всегда в хорошем настроении, бедно одетый мальчик кого-то напоминал ему. Толя учился на 3-4 и ничем не выделялся. А Адольф Мартынович, вызывая его к доске, смотрел на него как-то ласково. Во время летних каникул Толя погиб. Около трансформаторной будки рабочие вырыли яму и что-то там ремонтировали. Толя им помогал. Когда рабочие ушли обедать, Толя остался караулить эту яму. И сам, что-то там задев, получил смертельный удар током. В сентябре на первом уроке истории Адольф Мартынович спросил про Толю, и мы с детской (а уже ведь должны были понимать) непосредственностью, тупостью и жестокостью так и выпалили: «А его током убило!» Адольф Мартынович секунды четыре постоял, потом тихим голосом сказал: «Как вы так можете…», попросил: «Посидите тихо…» и вышел из класса. Он дошел до учительской, и у него случился инфаркт. Через неделю мы пошли навестить его в больнице. Никто к нему не приходил, и он никого не ждал и очень растрогался, увидев аж пять человек. И говорил всем в палате: «Это мои ученики».

Директором новой школы № 65 стал Михаил Дмитриевич Кинёв — преподаватель русского языка и литературы. Высокий кудрявый блондин крупного телосложения. Нам казалось, что он был похож на древнего грека. Его жена работала пианисткой в филармонии. По ее инициативе в школе для старшеклассников после уроков начали читать лекции по искусству – о выдающихся музыкантах, художниках и ученых. Лекции сопровождались выступлением артистов филармонии, видимо, бывших, уже не выступающих. Помню одного певца, который прекрасно пел романсы, но на его лицо я старалась не смотреть. Оно было асимметричным, с большим шрамом, один глаз был закрыт. Скорее всего, последствия ранения или какой-то травмы. После лекции всех артистов приглашали в учительскую и поили чаем.

Поход как полет на Луну

С восьмого класса у нас классным руководителем стал Алексей Давыдович Иванов. Молодой преподаватель физики приехал в Хабаровск с женой и дочкой лет двух. Вот Алексей Давыдович и предложил идею похода, вернее, шлюпочного перехода Хабаровск - Комсомольск, так как в июне 1967 года отмечалось 25-летие Комсомольска-на-Амуре. Нам, ученикам девятого класса, идея казалась фантастической, почти как полет на Луну. Это сейчас полно разных плавсредств, а тогда спортивную шлюпку можно было увидеть только на базе ДОСААФ.

Он получал разрешения в разных инстанциях и договаривался с учебой в школе ДОССАФ. Нашему классному руководителю мы обязаны незабываемым впечатлениям на всю оставшуюся жизнь. Встречаясь с одноклассниками и через тридцать лет, и через пятьдесят, мы всегда вспоминали фрагменты того похода. Нас было двенадцать школьников, Алексей Давыдович и медсестра Галина. Отчет об этом походе с фотографиями мы сдали в школьный музей, но сейчас нет ни школы, ни музея.

Надо бы еще сказать про учителя физкультуры. Небольшого роста смуглый Юрий Арсеньевич Тягунов может быть и не имел специального образования, но все ученики его любили, спортивные секции работали, и наши спортсмены достигали неплохих результатов в городских и краевых соревнованиях. В 2010 году мы прочли в бегущей строке телевизора, что умер ветеран и инвалид Отечественной войны, бывший юнга Юрий Арсеньевич Тягунов. А мы-то в свое время удивлялись его привычке подергивать головой, оказывается, это было следствием контузии.

С 1957 года директором школы стала Екатерина Федоровна Спиридонова. Строгая, но добрая и умная женщина, это она содействовала воплощению нашей мечты о походе. Говорят, что она тоже какое-то время до 1953 года находилась под следствием…

Дорогие учителя наши! Уже нет вас на этой земле, да и нас немного осталось, но мы помним, как вы учили нас своим жизненным примером, помним не только научные знания, которые вы старались в нас вложить. Это все и было воспитанием…