Не мирный атом

35 лет назад на Чернобыльской атомной станции произошла самая крупная в истории мирного атома катастрофа. Радиоактивный пепельный шлейф накрыл огромное пространство. Он прошел через города и села Белоруссии, России, Украины, задел Финляндию, Швецию и Норвегию, пронесся над балканскими странами, отметился в Азии и Северной Африке, откуда направился в Америку, завернув в курортный штат Флорида. Официально утверждается, что радиоактивному воздействию подверглись 8,4 миллиона человек.

Сегодня, спустя 35 лет, мы понимаем, что последствия могли быть куда масштабнее, если бы не мужество, героизм и самопожертвование тысяч людей, которые ликвидировали последствия аварии, думая не о себе, а о других.

В их числе и хабаровчане: полковник в отставке Анатолий Алексеевич Васильев и майор милиции в отставке Али Фазил оглы Абилов.

Лес из желтых елей

Первый в 1986 году жил в Харькове, преподавал на военной кафедре Харьковского института механизации и электрификации сельского хозяйства, обучая военнообязанных студентов саперному делу. К тому моменту за спиной были 17 лет службы в армии, командировка в Афганистан, закончившаяся тяжелым ранением и несколькими месяцами, проведенными в госпиталях.

— В зону аварии попал в сентябре 1986 года, сменив там на должности заместителя начальника оперативной группы своего коллегу, который отработал месяц, — вспоминает Анатолий Алексеевич. — От подобных командировок я, как получивший ранение в Афганистане, был освобожден, но в тот момент никто из офицеров кафедры выехать туда не смог. И я принял решение, что поеду. Причем даже жене об этом говорить не стал. Со своим предшественником встретился в Киеве, получил от него пропуск и через несколько часов был на месте. Уже по дороге меня поразил желтый хвойный лес. Представляете — вечнозеленые ели и сосны стояли абсолютно желтые! Сразу понял, что деревья просто сожгла радиация, и от этого стало не по себе. Удивился увиденному и на самой станции. Как сапер, я понимал, что такое взрыв, а там, в принципе, все относительно целое. Если честно, то пока не прибыл на место и не приступил к своим обязанностям, до конца не осознавал, с чем придется столкнуться. Я даже не предполагал, что работать буду в условиях такой сильной радиации. Наша задача заключалась в том, чтобы с помощью специальных приборов находить и отмечать места очень сильного радиационного загрязнения. Причиной этого были частички разлетевшихся в результате взрыва твэлов (твэл промышленного уран-графитового реактора представляет собой цилиндрический сердечник из металлического урана, заключенный в герметичную оболочку из алюминиевого сплава). Они крошечные, полтора-два сантиметра, а приблизишься к ним, и прибор зашкаливает. Мы их находили и устанавливали рядом флажки. А специальные подразделения потом собирали.

Невидимый враг

— Работали каждый день. Одежда — обычная хлопчатобумажная форма. После смены проходили через систему радиационного контроля человека, напоминающую рамку в аэропорту. Стоя в ней, на специальном экране ты видишь свой силуэт, на котором места радиационного загрязнения окрашены ярким цветом. Форму отправляешь на утилизацию, а сам в душ. После опять на проверку, если где-то следы радиации остались — домываться. Еще у нас были индивидуальные дозиметры, но через несколько дней я перестал брать его с собой, потому что он бесконечно пищал, создавая нервозность и отвлекая. Кормили нас хорошо, на каждый прием пищи полагался небольшой стакан красного вина, его выдавали в качестве лекарства.

Было ли страшно? Было. Особенно когда узнал, что один за другим умерли мои предшественники. А самое трудное, что все вокруг вроде благополучно, врага своего ты не видишь, опасность тоже. Я был в Афганистане, но там ты понимаешь, кто представляет угрозу. А здесь... Что такое радиация? Как она выглядит? Когда врачи говорили, что полученная мною доза в десять раз больше допустимой, я чувствовал примерно то же, что после дня, проведенного на открытом солнце.

Не думать и не вспоминать

— Но должен признаться, что мне там понравилось: я занимался своим делом, именно тем, чему меня учили. Когда вернулся, то мы с женой договорились никогда об этом не вспоминать и не говорить. Я видел людей, которые постоянно думали о радиации, искали в себе признаки болезни и в результате находили. Я не жалею, что тогда принял такое решение и этот месяц был в моей жизни. Но вы первый человек, которому рассказываю об этом так подробно, многие из моих друзей даже не знают, что я ликвидатор аварии на ЧАЭС.

Не вспоминать о тех событиях старается и Али Фазил оглы Абилов. Он в 1986 году учился в Брянской специальной средней школе милиции МВД. Последствия аварии, по его словам, ощутили сразу: уже 26—27 апреля при нахождении на улице чувствовали сухость во рту, на лужах наблюдали белый осадок.

Его, как и остальных курсантов, направили охранять имущество эвакуированных из зоны отчуждения граждан.

— Службу мы несли в деревнях, которые находились в 30 километрах от АЭС. Ничего сложного не было, но когда ты проходил по улицам и видел брошенные дома, опустевшие школы, исхудавших животных, которых хозяева оставили, так как уезжали всего на несколько дней, становилось не по себе. Лично я с мародерами не встречался, но порой заходили в избу, а там вещи разбросаны, и становилось понятно: кто-то что-то здесь искал. Обо всех случаях мы докладывали руководству.

У нас была жесткая установка: ничего там не есть, только паек, который нам выдавали. Иногда мы встречали стариков, которые отказались уезжать из своих домов. Они угощали яблоками, мы брали, чтобы не обидеть, но не ели. Помню, познакомились с дедом, который был участником войны и парада на Красной площади в 1945-м. Он решил, что свою жизнь будет доживать в родном доме, и переубедить его не смогли. А однажды ночью, когда пошел за углем, увидел силуэт, напоминающий волка. Конечно, испугался, вернулся, взял фонарик и позвал товарища. Когда мы подошли, то поняли, что это большая и сильно исхудавшая собака. Она приползла, потому что идти уже не могла. Мы вынесли ей немного тушенки, она с большим трудом дотянулась, поела чуть-чуть и начала шевелиться. В зоне отчуждения провел месяц. Вспоминать об этом до сих пор тяжело.

25 апреля 1986 года. На этот день запланированы испытания одного турбогенератора 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС в особом режиме. Подобные испытания раньше уже проводились, и весьма успешно. Но на этот раз в силу неопытности операторов и ряда технических ошибок что-то пошло не так.

26 апреля 1 час 24 минуты. Сначала произошел тепловой взрыв, а затем термоядерный. Начался пожар на крыше реактора, который тушили 10 дней.

27 апреля. Эвакуация жителей города Припять, который находился в полутора километрах от станции. За 2,5 часа вывезено 47 тысяч человек. В Москву самолетами отправлены первые пострадавшие — 237 человек с острой лучевой болезнью. 31 человек погиб.

2 мая. Эвакуированы жители из 10-километровой зоны;

4 мая. Эвакуированы жители из 30-километровой зоны.

7 мая. В зоне АЭС развернуто 240 полевых госпиталей, в них задействованы 1 300 медицинских работников.

14 мая. К жителям страны обратился глава правительства Михаил Горбачев.

15 мая. Более 250 тысяч женщин, матерей с детьми из Киева и других областей вывезены в пансионаты и пионерские лагеря.

20 мая. Начата обработка почвы в зоне аварии сорбентами. Все это время ведется работа по предотвращению дождей всеми возможными способами.

Октябрь. Вновь заработали 1-й и 2-й энергоблоки АЭС.

Ноябрь. Завершено ограждение 30-километровой зоны.

Декабрь. Принят в эксплуатацию комплекс защитных сооружений четвертого энергоблока «Саркофаг», который прекратил выброс радиации.