Небо и земля помнят о нем

В этот день 110 лет назад родился Борис Григорьевич Езерский, почетный гражданин Хабаровска.

Это звание ему присвоили в канун 40-летия Великой Победы. Не любил говорить ветеран о суровых буднях военного времени, но все же в семейном архиве сохранилась магнитофонная запись с его воспоминаниями. Когда слушаешь голос Бориса Григорьевича, представляешь этого сильного и мужественного человека, прошедшего трудными фронтовыми дорогами, совершившего сотни вылетов в осажденный Ленинград, партизанские отряды, на боевые задания под Москву, Сталинград, в Крым, Польшу, Чехословакию, Германии, Маньчжурию и на Корейский перешеек.

Не забывается такое

«Воевал я с первого дня. Прошел Белофинскую, Великую Отечественную, войну с Японией. За участие в боевых операциях имею два ордена Ленина, четыре Боевого Красного Знамени, Александра Невского, орден Красной Звезды, медали за оборону Ленинграда, Москвы, Сталинграда, взятие Берлина и другие награды. Особенно дороги первые два ордена Боевого Красного Знамени, которые вручал наш всесоюзный староста Михаил Калинин в 1940 году после Белофинской и в 1942-м за оборону Москвы.

16 мая 1942 года мой самолет подбили. Из 12 членов экипажа нас осталось только трое. На парашюте опустился на окраине какой-то полусгоревшей деревни. Немецкий истребитель, видимо, искал оставшихся в живых летчиков, потому что летел очень низко. Заметив меня, начал стрелять. От пуль спасали стены остова бани, вокруг которой я бегал. И вдруг нос к носу столкнулся с парнишкой лет двенадцати. «Ты кто?» — спросил его. Он ответил, что крот, то есть корректировщик, наводит на немецкий аэродром наших летчиков, поэтому приходится по самые уши зарываться в землю. А здесь оказался случайно, шел к линии фронта, чтобы попасть к своим и получить питание для рации. Вместе мы добрались до своих, с тех пор 12 мая считал вторым днем рождения».

Когда экипаж не вернулся в полк, на всех летчиков оформили похоронки, но отослать не успели. Ее на память вручили Борису Григорьевичу с пожеланием долгой жизни.

А еще он побывал в канцелярии Гитлера в Берлине, где видел многочисленные ящики с орденами и железными крестами, которые так и не вручили немецким солдатам и офицерам.

Его малая родина

После победы Борис Григорьевич продолжил службу, освобождал Курилы и Маньчжурию. Каждая запись в его летной книжке — история боевого подвига. Начав войну лейтенантом, Езерский закончил ее в звании гвардии полковника.

Он остался на Дальнем Востоке, ставшем его малой родиной. Командовал отдельным разведывательным авиаполком особого назначения, который охранял мир и покой от Приморья до Чукотки. Затем возглавил гвардейскую транспортную авиадивизию. Казалось, породнившись с небом, летчик никогда с ним не расстанется.

Но в январе 1953 года Езерскому предложили возглавить Дальневосточное управление гражданской авиации, самое крупное на то время в Советском Союзе. В этой должности он проработал 21 год. В его подчинении находился весь регион, не имевший ни бетонных взлетно-посадочных полос, ни современных аэровокзалов. Да и услугами хабаровских авиаторов тогда пользовались не более 50 тысяч человек в год. Чтобы добраться самолетом до Москвы, приходилось лететь трое суток!

При Езерском каждый аэропорт превратился в строительную площадку. Для Хабаровска Борис Григорьевич утвердил генеральный план развития еще в 1971 году. Следом появились взлетно-посадочная полоса длиной 4 км, способная принимать все типы самолетов, аэровокзальный комплекс на 1,5 тысячи пассажиров в час, совмещенный с командно-диспетчерским пунктом, грузовой терминал, централизованная заправка самолетов авиатопливом. Тогда же хабаровский аэропорт стал принимать первые реактивные самолеты.

С годами в небо он поднимался все реже, но жить без него не мог. При этом всегда говорил, что в воздухе сердце не болит и дышится легко и свободно.

— Уже прошло 35 лет, как нет с нами Бориса Григорьевича, — сказал председатель совета почетных граждан Николай Данилюк. — Пройдя дорогами войны, он не зачерствел душой, а на высоком посту начальника Дальневосточного управления гражданской авиации всегда оставался открытым, приветливым и внимательным к подчиненным, требовательным, но справедливым. За крутой нрав побаивались, но уважали и любили.