Один день в красной зоне

В городскую 10-ю больницу, которая уже два года специализируется на лечении ковидных больных, ежесуточно поступает около 100 человек. Кто-то переносит инфекцию сравнительно легко, но каждого десятого — такова жестокая статистика — увозят в реанимацию. 

В ковидарий попадают целыми семьями, лежат в разных отделениях, а то и рядом. Вот сейчас в реанимации на ИВЛ рядом муж и жена.

Болезнь без правил

— У кого наибольший риск заразиться? — спрашиваю заведующего реанимационным отделением Сергея Бахрамова.

— Никто не застрахован. Эта болезнь без правил.

Те, кому удалось побывать на краю и вернуться, бесконечно благодарны медикам. Хотя многих хворь не отпускает еще долго.

Вот и Наира Овсоян чувствует себя совсем больной и слабой. Но из больницы выписали, и это уже победа.

— Это не победа, это чудо, — сквозь слезы говорит ее дочь Наринэ, обнимая мать.

— Очень тяжело было, — выдыхает Наира. — Где заразилась? Не знаю. Я не работаю, хозяйством занимаюсь. Может, в магазине где. Или младшие дети принесли, они у меня школьники.

— Мы все переболели, но в легкой форме, — подхватывает Наринэ. — Нам сначала гайморит ставили, но таблетки не помогали, сделали мазок, а он положительный. Мы тогда не сильно испугались. Все живы, болезнь победим. Но маме стало хуже, открылся сильный кашель. На скорой возили на томографию. Поражение легких 5 процентов, амбулаторный случай. Через три дня снова скорая, снова СКТ, уже 25 процентов. И снова дома лечились. В третий раз забрали в больницу, сразу в реанимацию. 80 и 90 процентов поражения — вирус просто съел легкие.

Кругом зона риска

— Я ничего не помню, очень плохо было. Только по рассказам, — говорит Наира. — Мне еще делали операцию — ставили трубку в трахею, чтобы можно было дышать. Да у меня же еще со щитовидкой проблемы. В минуты просветления думала об одном — как там дети? И как я могу их оставить? Мне же всего 47, не хочу умирать.

— А мы только плакали и молились, ходили в церковь, — продолжает дочка. — Младшие-то еще держались, а мы с папой сами чуть на тот свет не отправились, так переживали. Очень благодарны докторам. Низкий поклон хирургу Акиду Мамедовичу Адаеву, анестезиологу-реаниматологу Екатерине Викторовне Лось и всем врачам, сестрам, санитаркам больницы.

Два года в режиме ЧС — это невероятно. Спасатели идут в пламя, в разрушенный дом, чтобы вытащить людей. Работают сутки, двое, может быть, неделю. А медики второй год в режиме ЧС, и никто не скажет, когда закончится этот срок. Потому что зона риска — каждый магазин, любой автобус, какое угодно собрание.

Волшебной таблетки нет

— Есть часть людей, которые переносят ковид крайне тяжело и часто с летальным исходом, — поясняет пульмонолог Ирина Витальевна Онищенко. — До сих пор неизвестны четкие критерии, кто эти люди. Но за двухлетний опыт в ковидарии могу сказать: мне хватит пальцев одной руки, чтобы подсчитать количество вакцинированных пациентов на реанимационной койке. Любой врач — да что там врач! — любой человек знает, что болезнь лучше предупредить, чем лечить. Вакцина — это предупреждение болезни.

— У вас есть возможность через газету рассказать хабаровчанам о необходимости прививки, — обращаюсь я к Александру Калашникову, главному врачу 10-й больницы.

— COVID-19 — инфекционное заболевание, — говорит он. — История человечества показывает, что самый эффективный способ борьбы с инфекционными заболеваниями — иммунизация. А приобретается она двумя способами — естественным и искусственным. То есть каждый стоит перед выбором — переболеть или вакцинироваться. Как перенесешь болезнь и перенесешь ли — никто не знает. А вакцинация — процесс управляемый. Так что делать ли прививку — для думающих людей этот вопрос стоять не должен. В любом случае волшебной таблетки нет, и будет ли она — никто не знает.

Проходит день за днем в красной зоне этой больницы. Уже два года. Неотложки то и дело скапливаются у приемного покоя, а от одного из корпусов время от времени отъезжают черные ритуальные машины. И слова Галины Сиворакши о войне не дают мне покоя.

— А знаете, в такое время врачи быстро взрослеют, — говорит она на прощанье. — За два года в профессию пришло много медиков — вчерашних студентов. Болезнь эта новая для всего мира, поэтому опытные и молодые врачи учились одновременно. Кто-то не удержался, ушел. Но те, которые остались, — это звезды, это наш золотой фонд.