Оставайся, наш ласковый Миша!

Этот сезон Михал Йордан считает лучшим в своей хоккейной карьере. Он набрал 18 очков по системе «гол+пас», выводил «Амур» на площадку в качестве капитана, был признан лучшим защитником КХЛ последней недели регулярного первенства. Мы поговорили с чешским легионером о настроениях в команде, о Хабаровске и, конечно же, о планах на будущее.

Матч с ЦСКА очень крутой!

— Накануне последней домашней серии ты говорил, что у «Амура» есть хорошие шансы выйти в плей-офф. Почему не получилось?

— Решающими были две игры с «Нефтехимиком». В первой ничего не получалось — так бывает. Хотя мы ведь неплохо ее начали. Но все броски наши летели во вратаря. Он был как заколдованный. А в ворота Женьки залетало все. После этой игры мы собрались, серьезно поговорили, ведь шансы у нас еще были. И вторая встреча получилась совершенно другой. Да, мы проигрывали, но сумели сравнять счет и выйти вперед. Все изменилось за три минуты до конца матча. Честно, я не знаю, почему мы не смогли выйти в плей-офф. Мы за месяц провели 12 игр с очень хорошими командами, в восьми из них победили. Я горжусь тем, что мы сделали и боролись за путевку до самого конца. К сожалению, не всегда получается так, как хочется.

— В этом сезоне ты забросил семь шайб. Какая из них самая запомнившаяся?

— Сложно выделить какую-то одну, каждая по-своему нужная и памятная. Наверное, гол в ворота ЦСКА можно отметить. Тот матч вообще очень крутой был. Когда после финальной сирены болельщики встали на трибунах и начали нас приветствовать, я был счастлив, что сейчас нахожусь в Хабаровске и вижу это.

Вообще, про хабаровских поклонников хоккея все говорят, что они особенные. И это правда. Я очень люблю наших болельщиков и «Платинум Арену». На выезде всегда думаю о том, как бы быстрее вернуться домой и сыграть на родном льду.

— Мне нравится, что ты говоришь «домой», а не «в Хабаровск».

— Я здесь живу уже три года и очень надеюсь, что проведу в Хабаровске еще много времени. Очень красивый город. Жена ходит по своим делам, сын занимается хоккеем, сегодня мы, кстати, впервые выйдем на лед вместе с Михалом Йорданом-младшим.

Нам нравится, что в Хабаровске очень много солнца. В Казани я его вообще не видел. А здесь зима холоднее, но когда выходишь на улицу в солнечную погоду, то холода вообще не чувствуешь.

— Капитаном команды был назначен Кондратьев, его ассистентами — Зогорна и Руденков. Но когда Максим с Томашем не смогли выходить на лед, капитанскую повязку почему-то доверили тебе.

— Это надо тренеров спрашивать. Они просто сказали, что буду выводить команду в качестве капитана, и я не стал спорить. Для меня это не просто буква на свитере и повязка на руке. Это признание моей игры, моего авторитета на площадке. Значит, другие игроки будут на капитана смотреть. Могу честно сказать, что в тот момент у меня повысилась… Как это слово по-русски?

— Ответственность?

— Да-да, потому что капитан полностью отвечает за результат, который показывает команда. Когда мы проигрывали, я себя даже иначе чувствовал.

У меня была другая голова

— Ты стал заниматься хоккеем в четыре года. Как это произошло?

— Мой папа был хоккеистом, но потом получил серьезную травму и не смог выступать на высоком уровне. Они с мамой решили, что я должен продолжить его дело. Родители не собирались заставлять играть в хоккей насильно и, если бы у меня не получалось, думаю, нашли бы мне другое занятие. Какое-то время папа был моим личным тренером.

— И так хорошо тебя воспитал, что в 17 лет ты решил попробовать силы в Северной Америке.

— Я тогда выступал за молодежную сборную Чехии и играл на чемпионате мира для команд до 18 лет. Когда появилась возможность уехать в Америку, первым делом посоветовался с родителями. Отец сказал, что нельзя отказываться от такого шанса, а если не получится, то всегда можно вернуться в Чехию. Я уехал и от АХЛ дошел до НХЛ, где удалось сыграть несколько матчей.

— Я с ужасом читал твои слова про методы воспитания твоего бывшего тренера Билла Питерса. Неужели на самом деле бил и пинал игроков на тренировках?

— Я не хочу возвращаться к этой теме. Просто написал об этом, а затем меня какой-то журналист спросил, правда ли это. Я ответил, что правда. И мои слова появились везде. Я не ожидал такой реакции.

— Разве ты не понимал, что за спортсменами следят журналисты, поклонники, представители других клубов?

— Когда я приехал в Америку, для всех новичков провели собрание, на котором объясняли, что можно писать в соцсетях, а чего нельзя. Я был молодым и считал, что имею право говорить о том, что мне не нравится. У меня тогда была другая голова. Я еще не понимал, каким серьезным бизнесом является хоккей, и поэтому нельзя просто так что-то написать, не подумав о последствиях. Сейчас я очень осторожен в этом плане.

— То есть никогда не напишешь, что Александр Гулявцев бьет хоккеистов на тренировках?

— Честно скажу, что он один из лучших тренеров в моей жизни. Очень рад, что он пришел в Хабаровск, и я попал к нему в команду. Посмотри, что он сделал с «Амуром» за один сезон. Уверен, в следующем году наша команда поборется за более высокие места.

— Судя по тому, что Александр Юдин гладит после заброшенной шайбы твою бороду, у тебя хорошие отношения и с нашим тренером по защитникам?

— Он просто был очень рад, что я забил шайбу, вот и погладил. А этот момент зачем-то показали на кубе в «Платинум Арене». У меня еще тогда борода была большая. Сейчас ее немного побрил.

— Правда, что в Хабаровске ты появился благодаря звонку Александра Могильного?

— Он звонил не мне, а моему агенту, которому предложил сменить «Ак Барс» на «Амур». Я знаю, что он – великий хоккеист, и мне понравилось его внимание. Значит, он что-то увидел в моей игре. Хотя я проводил в Казани далеко не лучший свой сезон. К тому же я знал, что здесь Томаш Зогорна и Ян Коларж, значит, будет проще и легче мне и моей семье. Очень рад, что подписал контракт с «Амуром».

— Но первые твои игры в Хабаровске нельзя назвать удачными. Одно из спортивных изданий составило рейтинг легионеров, которые, по его мнению, незаслуженно занимают места российских хоккеистов, и в этот список попали сразу два чеха из «Амура» — ты и Марек Квапил.

— Это был второй год, как я вернулся в Европу, где не играл с семнадцати лет. Сложно было перестроиться — здесь перелеты, другой совершенно стиль игры, тренерские требования. Я себя не оправдываю. Хоккеисты — обычные люди. У кого-то получается приспособиться к новым условиям через месяц, полгода, год. Да, я в «Амуре» не очень хорошо начал, было много критики. Но потом стало все получаться.

— Этот сезон выдался для тебя очень хорошим, учитывая, что руководство КХЛ назвало тебя лучшим защитником последней недели регулярного чемпионата.

— Я скажу банально: если бы была возможность все мои голы, передачи, места в рейтингах поменять на путевку в плей-офф, то поменял бы не задумываясь. Что такое набранные хоккеистом очки? Это его помощь команде в достижении поставленной цели. Если цель не достигнута, значит, ты не сделал всего, что мог сделать.

Но, с другой стороны, все эти показатели — просто статистика. Очень многие хоккеисты не забивают, не делают голевых передач, но выполняют на площадке такой огромный объем работ, что шайбы забрасывают другие. Но это же не повод говорить, что они плохо играют?

Томаш, Ян и массажисты

— «Амур» уже несколько сезонов привлекает в свои ряды легионеров из Чехии, и ты как-то назвал команду «чешской колонией». Болельщики шутят, что вы запрещаете тренерскому штабу искать хоккеистов в других странах.

— Хорошая шутка (смеется). Думаю, что тренеры «Амура» смотрят в сторону Чехии потому, что наши языки чем-то похожи, поэтому с нами проще общаться, чем, например, со шведами или канадцами. К тому же, если в команде несколько хоккеистов из одной страны, они будут помогать друг другу на площадке и за ее пределами. Но это только мои мысли, они могут не совпадать с мыслями руководства.  

— Я уже общался с Томашем Зогорной и Яном Коларжем, теперь с тобой, и меня удивляет ваше отличное знание русского языка. Но ведь учить его никто не заставляет?

— В школах Чехии ученики обязаны выбрать для изучения два иностранных языка. Обычно это английский и еще какой-нибудь. Как правило, выбирают немецкий, итальянский, испанский или русский. Я решил изучать русский. Поэтому когда приехал в Россию, мог чуть-чуть говорить и писать. Очень сильно помогли Томаш с Яном. Но самые лучшие помощники — это наши массажисты. На их столе приходится проводить очень много времени. И можно просто лежать и ничего не делать, а можно с ними разговаривать, узнавать новые слова и их значения. Когда я порвал мышцу, очень сильно продвинулся в изучении русского языка. Поэтому огромное спасибо массажистам «Амура».

— То есть ты понимаешь смысл всех русских слов и обычаев? Помню, как Томаш Зогорна не знал, зачем ему протягивают руку совершенно незнакомые люди.

— У меня тоже такое было. Но мне сказали: если хочешь, чтобы на тебя все хорошо смотрели, просто пожимай протянутую руку и не задавай лишних вопросов. Я эти условия принял. Думаю, если бы ты приехал в Чехию, то быстро познакомился бы с нашими традициями. Это нормально.

— В Америке тебя называли Майклом Джорданом, в Хабаровске дали русское имя Миша. Как ты к этому относишься?

— Миша-Мачо меня называют (смеется). Не знаю, что сказать. Думаю, что если Мишей меня звать удобнее, чем Михалом, пусть зовут. Вряд ли русское имя дали бы хоккеисту, чья игра не нравится болельщикам. Поэтому ничего страшного в этом не вижу.

— Этот сезон в твоей карьере стал лучшим и вполне возможно, что в межсезонье тебе будут поступать предложения из других клубов. Что думаешь о будущем?

— У меня контракт с «Амуром» еще на один сезон, поэтому сейчас я ни о чем не думаю. Мне нравится в Хабаровске, хочу здесь играть и никаких предложений рассматривать не собираюсь. Но не стоит забывать, что иногда одного желания хоккеиста мало — есть агенты, есть руководители клубов, которые могут принять решение без твоего согласия. Поэтому если я вдруг уйду из «Амура», то не по своей воле…