Последний год великого Союза

«Мы накануне глубоких изменений», — говорил перед новым, 1991 годом первый, он же последний, президент СССР Михаил Горбачев. «Мы идем по тропинке большого ущелья. У нас выхода нет. Одна нога уже болтается в пропасти», — возражал будущий первый президент России Борис Ельцин.

И оба были неправы. Страна к 1991-му уже не только изменилась, но и с заметным ускорением падала в пропасть. Достаточно посмотреть хронику того времени. Армянские погромы в Баку, карабахский конфликт, беспорядки в Душанбе, бои в Приднестровье, в Южной Осетии. Союзные республики одна за другой провозглашают суверенитет, а председатель Верховного Совета РСФСР Ельцин объявляет приоритет российских законов над союзными.

Было ваше — стало наше

— К распаду СССР привел Горбачев, — считает научный руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин (впрочем, это объяснимо: в 1991-м он входил в группу экономистов при Ельцине). — Борису Ельцину досталась страна, экономику которой нужно было не лечить, а реанимировать. Нашу страну самым пошлым образом разграбили.

А грабить было что.

В Хабаровске в доперестроечные времена в полную силу работало 36 предприятий. Город практически полностью обеспечивал себя продуктами питания. Вокруг Хабаровска — комплексы свиноводства, скотоводства, птицеводства, тысячи гектаров полей. Десятки тысяч тонн овощей закладывали на базах, солили. Куда делось все это? Где завод имени Кирова, «Дальдизель», завод имени Горького? Волшебным образом в те годы в частные руки перешли Центральный рынок, историческое здание гастронома и многое другое, что было построено на средства города.

— Мы не сразу поняли, что произошло, — вспоминает Александр Семенович Панченко, который в те годы работал председателем горисполкома. — На наших глазах рушились связи не только с дружескими республиками, такими как Болгария или Венгрия, но даже с союзными. Предприятия закрывались, растерянные люди пытались просто выжить. Много маленьких людей было раздавлено под руинами большой страны.

У милиции проблемы

Сегодня это трудно представить. В хабаровских магазинах не было даже мыла. С прилавков исчезли продукты, были введены талоны.

— Дефицит продовольствия может дойти до крайности, если не будет создан товарный фонд края, — старался найти возможности Валерий Литвинов, председатель Хабаровского крайисполкома. — Единственный выход — заключение прямых договоров.

Но было уже поздно, никто не хотел договариваться.

Словно мощная воронка зависла над большой страной, высасывая из нее все, что могло представлять интерес.

Курильщики страдали без сигарет и громили табачные киоски. Окурки продавались банками. Буйным цветом расцвел рэкет, профессия бандита стала чуть ли не почетной. Горожане вечерами боялись выйти на улицу: грабежи, хулиганство, пьяные агрессивные компании. Замначальника Хабаровского УВД Виктор Кузенко разводил руками: в милиции проблемы с зарплатой и кадрами.

Хабаровские челноки, обвешанные огромными клетчатыми сумками, везут из Китая ширпотреб.

Не до большой политики

Как никогда нашей страной интересуются иностранцы.

— В Хабаровск приехал посол США в СССР Джек Мэтлок, попросил познакомить его со всеми депутатами. При нем обсуждали, как будем защищать интересы Дальнего Востока в Москве, — рассказал Николай Николаевич Данилюк, в те годы народный депутат СССР, председатель краевого совета народных депутатов. — Потом и в столице он наблюдал за мной, обрабатывал некоторых депутатов. Именно под чутким руководством американских советников в СССР сворачивалось производство, упразднялась нормальная торговля.

С таким багажом встретила наша страна новый, 1991 год. Над СССР висит серое облако беды. Экономисты наперегонки предлагают пути выхода из кризиса.

Горожанам не до большой политики. В январе большинство осталось и без продуктов, и без карточек, и без информации о том, где и когда их можно получить.

Люди жалуются: «В Краснофлотском районе карточки выдали в конце декабря, у нас в Индустриальном до сих пор нет», «В поселке Горького талоны выдавали только в одном месте — в ДК. Запускали по 10 человек, огромная толпа часами стояла на морозе», «Получил карточки, а в магазин № 232 на Лермонтова завезли только лук», «Вместо четырех пачек сигарет выдают две, вместо мяса — колбасу».

Некурящие тоже покупают сигареты, непьющие спиртное. Все сгодится на черный день, станет обменной валютой в свое время. В магазинах толкотня, ссоры, а то и драки.

Мой номер 1 543

С остальными товарами положение такое же. Распределительный фонд — 810 швейных машин на 600 тысяч хабаровчан. Тот же дефицит с холодильниками, пылесосами, стиральными машинами. Всех поделили на категории, чтобы как-то организовать распределение. Инвалиды Великой Отечественной войны отовариваются через универмаг, участники становятся в очередь в секции ветеранов на Карла Маркса, 40, инвалиды всех категорий — в обществе инвалидов на Фрунзе, 67. Многодетные идут в районные женсоветы, пенсионеры — в райсобесы. Остальные разбираются в своих трудовых коллективах.

Только это не спасает.

Ветеран Н.В. Сашко прошел всю войну. Из его жалобы: «Участвовал в бою в подъезде дома № 40 по улице Карла Маркса в записи очереди ветеранов на бытовую технику. Это было хуже, чем военный штурм. Очередь занял в три часа ночи и только в 10.30 записался на холодильник и стиральную машину. Мой номер 1 573».

И еще новость: в некоторых поликлиниках города пациентов стали лечить за деньги.

Вам будет стыдно

13 января — два кровавое воскресенье. Ввод войск в столицу Литвы Вильнюс. Захвачен телецентр, 15 человек убиты, есть раненые. Джин выпущен из бутылки. А 9 февраля в Литве референдум, большинство желает выйти из СССР.

Позже, на пенсии, Горбачев в одном из своих интервью говорил, что уже в начале перестройки знал, что отдаст Прибалтику. Он только уговаривал руководство тамошних режимов не спешить, потому что ситуация не дозрела. Но те, видимо, спешили. Недавно по телевизору показывали кадры, как Горбачев, потрясая кулаком, кричит с трибуны прибалтийским депутатам: «Вы не можете выйти из СССР! Вам будет стыдно! Вам совесть не позволит!»

Но кто бы его слушал!

А 22 января 1991 года в вечерней программе «Время» прозвучало шокирующее сообщение: 50- и 100-рублевым купюрам жить осталось до полуночи. Указ президента Горбачева.

Считается, что известие обрушилось на головы россиян как снег на голову. Но это не совсем так. Слухи о реформе активно циркулировали в прессе.

Реформу объясняли борьбой со спекулянтами и всякими злоупотреблениями типа коррупции и контрабанды. Ха-ха-ха. Вот кто не пострадал в результате реформы, так это те самые коррупционеры и подобные дельцы.

Кто-то даже не заметил

— Чиновники сливали информацию знакомым кооператорам, спекулянтам и прочим, — рассказал Михаил Делягин. — Скупали все, что можно и что нельзя. Некоторые отправлялись в авиакассы и брали билеты, чтобы потом сдать их и получить возврат новыми деньгами. А еще активно отсылали через почтамт переводы сами себе.

Для простых граждан максимальная сумма обмена составляла 1 000 руб. Неработающие имели право обменять 200 руб. Слухи слухами, но без официального сообщения люди до последнего ничего не предпринимали. А многие пожилые граждане и вовсе прохлопали информацию, и все их многолетние сбережения, отложенные на черный день и похороны, в одночасье вспыхнули и сгорели.

Но справедливости ради нужно заметить, что подавляющая часть населения от денежной реформы не пострадала, а многие ее и вовсе не заметили. При средней зарплате (на январь 1991-го это около 300 руб. в месяц) 50-рублевые и 100-рублевые купюры для многих были вообще в диковинку.

Причина недоброй памяти об этом событии не только в том, что люди чего-то лишились, а в кризисе доверия к власти. К тому же после реформы цены резко поползли вверх.