Постояльцы тюремного замка

Где прогуливается хабаровский «Чикатило», от чего может уберечь низкий вход и зачем арестантам своя «луна»?

Все эти тайны надежно хранит самый закрытый музей Хабаровска.

Надежно, потому что попасть в него может далеко не каждый. Впрочем, даже выйти оттуда целая история.

Из карцера в карцер

― Паспорт сюда, стоим ровно, спускаем маску и глядим в экран, ― командуют из окошка. ― Сейчас вас будут досматривать, готовьтесь!

Матерь божья, а я раньше думала, что самые строгие тети на входе в художественный музей!

Хорошо, что мы перестраховались и взяли с собой фотоаппарат, а не понадеялись, как всегда, на мобильники. Их изъяли на входе ― так положено. Нас досмотрели, пожелали выйти отсюда как можно раньше и с чистой совестью, и под сопровождением провели на территорию хабаровского СИЗО.

Не знаю, как там люди работают, и уж не дай Бог узнать, как сидят, но даже небо кажется другим, когда вокруг высоченные стены, проволока, и под каждым зарешеченным окном написаны цифры. Это номера камер, чтобы караульный на вышке в случае тревоги мог определить, где заваруха. Умом понимаешь, что рядом кипит жизнь, сверкает огнями ТЦ «Счастье», но почему-то наваливается такая тоска. Б-р-р!

― Мы пришли, ― наш проводник Наталья Купалова, методист музея истории следственного изолятора Хабаровска, отпирает кованые ворота, над которыми вывеска «Музей», и любезно пропускает нас вперед.

Делаем несколько шагов и…

― Ой! Мама!

― Вы что, Василия испугались? Не бойтесь, он мирный, ― смеется Наталья Владимировна.

Мирный! Любой испугался бы, наткнувшись в дверях на усатого чекиста. Не подумайте, совесть наша чиста, но это так неожиданно.

Музей занимает подземный этаж действующего корпуса, вход в него сделали с улицы, через один из карцеров. То, что «тюремный замок» обитаем, становится понятно вскоре ― сверху стал раздаваться грохот, перекрывающий звук капающей воды. И если последний звук искусственный ― из колонок для антуража и лучшего погружения в историю системы наказания, то первый самый натуральный ― заключенные неожиданно разбушевались.

― Да это просто в двери стучат, хотят что-то. Может, чайку горячего, ― объясняет женщина. ― Над нами карцеры, где сидят арестанты.

Модель охранника

Василий ― единственный обитатель музея, попавший сюда из мира моды. «На воле» он демонстрировал одежду в витрине магазина. Сейчас «служит» охранником. Вася-манекенщик имел смазливую мордашку и впалую чахлую грудь. Попав в СИЗО, «отпустил» усы, и лицо сразу изменилось, даже взгляд голубых глаз стал другим ― пронзительным. А грудь «колесом» ему подложили здесь, чтобы выглядел внушительнее.

― Василий у нас выступает на стороне закона, я всегда, когда выхожу, говорю ему: «Следи за порядком, чтобы никто не шалил». А остальные обитатели отбывают наказание, сейчас мы вас с ними познакомим, ― Наталья Владимировна подводит нас к низенькому проему в стене и открывает обитую железом дверь. ― Можете зайти, только придется на корточках проходить и аккуратно, чтобы не повредить голову. Вход специально такой низкий ― заключенные не смогут напасть на охранника и массово побежать будет трудно.

Внутри маленькой камеры уже были двое. Темнота ― нет окон, освещение типа «луна», но ее света не хватает даже для профессиональной техники: начинает барахлить фотоаппарат. Каменные стены, лавка, на которой кинута солома. Такая постель сто лет назад считалась в карцере за счастье! Узкое помещение давит психологически, долго находиться внутри тяжело.

― У нас сохранен ряд камер, каждая представляет определенный отрезок времени, ― объясняет методист музея. ― Вы побывали сейчас в карцере еще деревянной тюрьмы образца конца 19-го века. Тогда это был не замок, а, скорее, изба. Содержались вместе в разных углах мужчины и женщины. Антисанитария, грязь, вонь и заболевания. Встал вопрос о строительстве новой достойной гражданской тюрьмы. Возникла острая необходимость, потому что на Дальний Восток потянулся лихой народ, даже днем боялись на улицу выйти. Еще в то время задумались о переносе тюрьмы подальше от города, но это так и осталось идеей, и на месте деревянной в 1914—1916 годах построили тюремный замок. Он стал одним из лучших мест для заключения на Дальнем Востоке.

Ты куда, «Одиссей»?

У каждого обитателя музея есть имя и история. В соседнем карцере, например, сидит конокрад Григорий в яркой рубахе.

Всех сидельцев помогали делать настоящие заключенные ― талантов среди них обычно много. Они же и подсказывали образы. Так появился единственный «ЗэКа» с фамилией. Обитает он в «одиночке» современного образца. На прикрученных к полу нарах он сидит с книгой в руках. Вроде понимаешь, что это кукла, но невероятная схожесть с Чикатило и некая аура самой камеры порождают страх.

С хабаровским «Чикатило» связана одна из легенд тюремного музея. Хотите верьте, хотите нет, но он снашивает носки!

― Гуляет, наверное, где-то, ― вздыхает Наталья Владимировна. ― Новые ему надеваю, через какое-то время смотрю ― они протираются, пора менять. Возможно, это происходит из-за влажности. Но энергетика в его карцере, действительно, очень тяжелая. Никто не может находиться с ним рядом дольше нескольких минут. И если заходят, говорят шепотом, будто боятся его от чтения отвлечь.

Кстати, что именно он читает, мы так и не выяснили. Когда-то ему в руки давали «Братьев Карамазовых», но сейчас у него точно не Достоевский ― размерчик не тот. А заглянуть «Чикатило» через плечо мы, откровенно говоря, побоялись.   

― Здесь есть привидения? Атмосфера такая неприятная, еще этот звук капающей воды…

― Наверняка есть, ― спокойно отвечает Наталья Владимировна, будто наличие призраков абсолютно житейское дело. ― Сами представьте, помещению больше ста лет, все эти годы тут содержались самые отъявленные преступники, убийцы и насильники. Конечно, энергетика очень тяжелая. Да ведь вы тоже это чувствуете…

Тюрьма ― зеркало жизни

― Все спрашивают, где мы взяли такие двери, ― продолжает экскурсию Наталья Владимировна. ― А они тут и были. Видите, они сами из дерева ― больше ста лет назад их поставили, а потом после войны обшили металлом. Все вручную сделано. Здесь на территории были литейный и кузнечный цеха.

― Градообразующий центр просто!

― Шутите, а так оно и есть. Здесь столько мастерских размещалось, заключенные отправлялись на работы, у нас сохранились накладные: сколько прибыло на стройку, сколько убыло. До революции тюрьма была практически единственным местом, где определенная категория граждан могла выучиться грамоте или освоить профессию. Им преподавали Закон Божий и учили письму дважды в неделю, несовершеннолетних обучали каждый день.

Мы заглядываем в каждую камеру, отмечая, как менялся быт заключенных. Вместо соломы уже появились матрацы, холодный каменный выступ заменила надежно прикрученная к полу лавка. Что говорить о коммуникациях! На смену дореволюционным емкостям для воды и отходов пришла чаша «Генуя», которая полюбилась арестантам. Они изловчились использовать ее не только по назначению, но и для передачи «посылок». Извлечь из нее и заварить потом чаек на костре из разорванного матраца ― вот такая тюремная романтика.

― После войны в тюрьме начался дефицит мест, приказом предписывалось помещать на одно по два человека, ― рассказывает методист. ― В 1990-е был просто бум, заключенных поступало столько, что спать на полу казалось уже нормально, а порой в камере даже сесть некуда было. Предприятия закрылись, граждане остались без работы, а СИЗО ― это индикатор всего происходящего на воле, зеркало жизни: сокращается там производство, значит, тут начнется перенаселение.

Алло, мы ищем таланты

В основном зале музея собрана коллекция уникальных экспонатов. Недаром его экспозиция считается одной из лучших в России среди учреждений уголовно-исполнительной системы.

― Обнаружили кирпичи с тремя видами клейм, которые использовали при строительстве тюрьмы. Самый ценный с клеймом «Т» ― Тифонтай, это знаменитый дальневосточный купец, ― показывает Наталья Владимировна. ― Тюремный замок строили из такого же красного кирпича, что и дома в историческом центре Хабаровска.

Рубель для стирки и глажки из хозчасти тюрьмы и на длиннющей палке ухват, которым горшки хозяйки из печи доставали. Только изгиб у него немного не такой круглый. Хгм, зачем он тут?

― Это не для кухни, а прихват для усмирения особо буйных заключенных. Как зверя прижимали к стене, чтобы он не мог двинуться.

Старинные фото, на одном из них досуг, который уж точно не ожидаешь увидеть, ― подследственные играют… в живые шахматы. Помните, как в «Гарри Поттере»? Только без всякого волшебства.

Отдельная гордость ― макет учреждения. Воспроизведены все здания до мелкой детали: решеток на окнах и кустиков вокруг.

― Три месяца его делали, ― говорит музейный работник. ― Дали мне в помощь заключенного, я ему принесла чертежи, чтобы в масштабе воспроизвести, а он в них не понимает. «Проведи меня, говорит, я так попробую, на глазок». Обошли с ним территорию, и он по памяти все воссоздал. Потом мы замерили и посчитали ― точно в масштабе повторил, нигде не ошибся! Такой талантливый оказался заключенный. За убийство сюда попал.

Пожалуй, самая небольшая коллекция ― библиотечная. Сто лет назад вменялось выдавать арестантам книги, те с радостью их разбирали, да только использовали в большинстве своем не для чтения ― страницы шли на перекур. Столько книг хороших скурили!

В сентябре музей СИЗО отмечает десятилетие и готовит к юбилею что-то интересное. Пока же горожане могут посетить его выставки виртуально ― в УФСИНе снимают ролики с экскурсиями и выкладывают в Сеть.

    Больше фото смотрите ЗДЕСЬ.